Флешбек: Детские игры

[August 0]

Уже готовившийся уснуть Август краем уха услышал какой-то писк. В первый раз он не обратил на него внимание, посчитав, что этот звук разносится откуда-то из глубин больничного коридора, но второй раз, произошедший через примерно через 15 минут, заставил кота подняться с постели, надеть тапочки и пойти к своей куртке, в которой находился телефон, так как он вспомнил, что он может издавать такие звуки, если были непрочитанные уведомления, вроде нового SMS или пропущенного звонка.

И действительно, включив экран, Густ увидел на нем портрет своей подруги и текст, гласящий, что Гера звонила два раза, как раз в то время, когда приходила Эклер. Наверное, из-за своего эмоционального состояния он не услышал громкую мелодию, стоявшую на звонке. 

Мягко выругавшись, кот начал звонить лисице, но почти сразу услышал женский голос, сообщающий, что абонент находится вне зоны действия сети или его аппарат выключен. Второй и третий разы дали такой же результат. Хмыкнув под нос, Август убрал телефон обратно во внутренний карман куртки, решив, что Гера могла звонить, чтобы с запозданием рассказать о приходе полиции к ней. Не зная, что на самом деле произошло у девушки и истинной причины звонка, Густ вернулся в постель.

 

Утро следующего дня прошло, в целом, также, как и предыдущие. Снова пробуждение, получение лекарств, дополненное обработкой полученных вчера ран (родной бриллиантовый зеленый! прим.авт.) и возвращение в палату, чтобы остаток дня изображать из себя амёбу. С отрезанными конечностями, ранами и другими травмами кот не проснулся. Видимо, если Вильгельм и приносил визит, то ничего с Августом делать не стал.

Потом был визит родственников... Пожелания быстрее вернуться домой, выздоравливать, куча разных фруктов и другой еды, вопросы о нападении "хулиганов" (убедить семью в том, что это были именно гопники, а не нечисть, получилось, в отличие от Клер), о разодранной одежде и обещания вечером привезти старую, но целую куртку. Потихоньку восстанавливаемся. Весь остаток дня кот провёл лежа на постели, изредка прерываясь на приёмы пищи.

Гере Густ сегодня так и не звонил, хоть очень и беспокоился о её звонке, а особенно о том, что весь день о ней ни слуху ни духу. Она словно провалилась сквозь землю. Особенно его беспокоили вчерашние слова ёкая "Пусть потерпит до ночи - ничего с меня не станется расплатиться с ней чуть позже". Неужели чудовище что-то с ней сотворило? Нет, Август не хотел об этом думать, предпочитая считать, что её просто не выпускают из дома, а телефон забрали. Так он и считал до самого позднего вечера...

Изменено 16 апреля, 2015 пользователем August

[Игорь 0]

Августу повезло с тем, насколько спокойно ему было. Некоторые антро отдали бы многое, чтобы быть такими же спокойными и все-таки относительно беззаботными, каким был он. В отношении Геры, конечно.

Ведь кот был не единственным, кто со вчерашнего дня ничего не слышал о Гере. Ничего не слышали и ее родственники. Никто ничего не знал.

Когда Лариса, наконец, освободилась на работе, был уже поздний вечер. Женщина неспешно убралась на своём рабочем месте, рассортировала истории болезней, переговорила с коллегой насчёт процедур для одного из больных. Она никуда не спешила. Гера должна была усвоить урок - урок о том, что мать нужно слушаться. Ведь если бы она сидела дома, как ей и было сказано - она бы не оказалась запертой в церкви. Она бы сидела в тепле и уюте, смотрела телевизор (Лариса, конечно, предпочла бы, чтобы дочь читала, или готовилась к следующему учебному году - но была не настолько наивна, чтобы предполагать, что этим дочь и будет заниматься), ужинала с семьёй, общалась с ними же. 

Лариса расценивала церковь как место, совсем не опасное. Конечно же, она не верила в слова о вампире. Ну кто в здравом уме мог поверить в это? Особенно если знать Геру. В позднее время суток она могла пугаться резко мелькнувшей тени, особенно если перед этим она смотрела какие-нибудь сомнительные фильмы, или слушала страшилки, рассказанные братом и отцом. Ларисе было стыдно за то, что её дочь до десяти лет боялась засыпать без света - только ворчание Гериной бабушки помешало женщине отправить дочь к психотерапевту. Авдотья оказалась права - с возрастом Герина боязнь темноты ушла, сменившись боязнью потусторонних существ. И это было гораздо легче вынести - правда, к Ларисиной досаде, лисица до сих пор не перестала верить во всю эту ересь. Оставалось надеяться на то, что это тоже пройдёт с возрастом.

Лариса была скептиком. Она не любила игры разума, не любила мистику и не любила ситуаций, когда чему-то нельзя было найти логичного объяснения. Поэтому, когда дверь церкви была наконец открыта, а в здании не оказалось Геры - женщина оторопела. Попытки дозвониться до дочери ни к чему не привели - её телефон всё время был вне зоны доступа. Допустим, это можно было списать на то, что трубка разрядилась. Лариса так и поступила - и начала сердиться на дочь за те хлопоты, через которые она заставляет мать проходить. Еще раз обыскав церковь, чтобы убедиться, что дочь не спряталась от своих воображаемых вампиров в каком-нибудь укромном уголке, и не уснула там в обнимку с разрядившимся телефоном, женщина отправилась домой... где не застала Геру. Можно ли было предположить, что Лариса, добиравшаяся домой на транспорте, случайно добралась домой позже, чем Гера, которая, скажем, забыла деньги, поэтому пошла пешком? Едва ли. На всякий случай, Лариса дала ей ещё полчаса времени. Эти полчаса были мучительными - мало того, что женщина сама начинала переживать, так ещё и Авдотья никак не переставала её пилить. Наконец, время вышло. Телефон так и не вернулся в зону доступа, Гера так и не вернулась домой. Лариса, мысленно надеясь на то, что сейчас услышит в трубке виноватый голос дочери, рассказывающий какие-нибудь небылицы, начала обзванивать Гериных друзей, начав с близких родственников. Никто из тех, кому Лариса позвонила, даже не имел понятия, где Гера может быть. Лариса говорила всем передать лисице, чтобы позвонила матери, если они смогут с ней связаться. И если во время первых звонков её голос был сердитым и раздраженным, то после седьмого-восьмого звонка товарищи Геры, даже хорошо знавшие её семью, переставали узнавать голос Ларисы - настолько тот изменился из-за тревоги и волнения женщины.

Звонки ни к чему не привели. Никто в этом городе не имел понятия, где находится Гера. "Я сделала, что могла" решила Лариса и набрала номер полиции.

Сначала ей попытались ответить, что "ваша дочка погуляет и вернётся" - ведь по словам Ларисы, связь с дочкой она потеряла только несколько часов назад. Пропавшим человека объявляли спустя трое суток - неудивительно, что к собаке отнеслись недостаточно серьезно. Лариса, однако, не сдалась - накричав на отвечавшего по поводу некомпетентности и прорычав, что теперь-то она понимает, почему в городе совершаются преступления, а убийцу всё ещё не нашли, она объяснила, что дочь позже семи не выходит на улицу одна, да и не одна обычно тоже, что несколько дней назад на неё напали хулиганы, которые избили парня, который был с ней, и что это даёт ей серьезные основания волноваться за дочь. 

Полиция всё-таки занялась этим. Им была передана фотография Геры - одна из фотографий, сделанных для школы. У Ларисы дрожали руки, когда она доставала эту фотографию из специальной папочки. Гера на фотографии выглядела немного младше, чем на самом деле. Большие, широко открытые глаза, добрая улыбка, в кои-то веки аккуратная прическа. Антенны спрятаны за волосами - их видно совсем немного, и по незнанию их легко можно принять за заколки. Длинная шея, округлые плечи. Белая аккуратная блузка, поправленный воротник. В реальной жизни Гера никогда не выглядела так опрятно, как на этой фотографии.

Утром Лариса снова позвонила в полицию, но ничего нового ей не сообщили. Лариса, которая всю ночь проворочалась, то и дело бросая взгляд на экран телефона - ей все время казалось, что она просто не услышала звонка от полиции, сообщающего, что они нашли её дочь, и уже везут домой - была крайне раздосадована. Женщина была вся на нервах и не могла найти себе места. Она даже не сообщила на работу о том, что не придет сегодня - для нее такая безответственность была нехарактерной.

 

Лариса сидела за столом. Перед ней был Герин блокнотик, в котором были записаны многочисленные номера её друзей. Возле каждого имени - какая-нибудь милая и яркая наклейка.

Был всего один номер, по которому она еще не звонила. Август. Лариса посчитала, что у того Гера точно не будет ночевать - в больнице-то. Она, правда, позвонила родне Августа и узнала, точно ли он еще в больнице - на всякий случай - но это ничего не дало.

"Это ничего не изменит. Он ничего не знает" подумала Лариса, глядя на безликие цифры в блокноте. Возле них была наклейка с котом, которому рукой Геры были пририсованы очки и лохматая шевелюра. Лариса вздохнула и набрала номер.

- Август. - как только гудки прервались, глухо спросила женщина, даже не представляясь. - Ты не знаешь, где Геральдина?

[August 0]

Входящий на телефон вызов Август получил, что не удивительно, на кровати и борясь со сном. Конечно, сейчас было утро,  но время уже не то, в которое кот обычно спал, поэтому сонливость была вызвана одним из последних принятых сегодня лекарств (возможно, побочный эффект). Как понятно, в такой ситуации для Густа звонок был очень "кстати" и первоначально он вообще хотел "забить" на него, но совесть его подняла с уютной кровати (если такое слово можно было применить к постели, которая была в 3 раза старше того, кто на ней лежал) и повела к месту хранения средства связи, так как "вдруг это Гера!".

Сначала, услышав такой вопрос от незнакомого номера (за столько лет дружбы с Герой Густ так и не занёс номер её матери в свою записную книжку), Август молчал некоторое время, пытаясь с помощью заторможенного мозга понять, чей это голос, перебирая в голове все голоса, который он более-менее часто слышал, пока не понял, что это искаженный чудесной связью голос Ларисы. Тут Густ ещё немного "потупил", так как такого вопроса он не ожидал, считая, что Гера как раз сегодня весь прошедший на данный момент день находилась дома и никуда не выходила, тем более, что утром лисица обычно там и находилась. Может, она просто пошла куда-нибудь прогуляться, но не ко мне? Август, конечно же, пытался найти оптимистичные объяснения такому, автоматически отбрасывая самые ужасные предположения.

- Эээ... Нет, не знаю - Наконец-то ответил кот. - А что-то случилось?... - Ещё немного подождав, добавил Густ, правда, не надеясь в ответ получить шипение или заверения о том, что это было не его дело, а потом и гудки, говорящие о том, что Лариса положила трубку.

Изменено 21 апреля, 2015 пользователем August

[Игорь 0]

Лариса ответила не сразу - далеко не сразу. Она не сразу поняла, что ей задали ответный вопрос - получив от Августа отрицательный ответ, она словно отключилась от всего.

Её дочь пропала без следа. Если кто-то из ее друзей не соврал, конечно - но в таком случае Гера бы уже вернулась домой. Сбегать из дома было не в стиле Вальден-Фейг-младшей, поэтому Ларисе слабо верилось в такую версию. Очевидно, с её дочерью что-то случилось. И Лариса не могла не винить себя за то, что проигнорировала тот звонок, что не отнеслась к нему всерьез. Она осознавала, что не может упрекнуть себя в том, что не поверила в историю про вампира - она до сих пор не верила в неё - но ведь она могла отпроситься с работы и поехать за дочерью сразу же. Что с ней могло случиться? Похитил ли её кто-то, укрывавшийся в церкви, или ей удалось выбраться, и с ней что-то произошло по пути домой? Похитили ли её, убили ли? Жива ли она сейчас?

Когда в новостях Лариса видела, или слышала сообщения о пропавших девочках, или о том, как их нашли убитыми, она почти никогда не пыталась вникнуть в то, что произошло. Она сочувствовала семьям погибших и пропавших, она испытывала гнев в адрес тех, кто губил девушек - но в глубине души в том, что произошло, она обвиняла именно этих девушек и их родителей. Последних за то, что не научили первых жизни, не научили защищать себя, распознавать обман, не доверяться кому попало. Первым... ну, очевидно, за то, что они позволили себе попасть в подобные ситуации.

Теперь Лариса смотрела на это с другой стороны - и была поражена тем, насколько всё изменилось. Отношение изменилось кардинально. И женщина готова была пойти на всё, чтобы хотя бы узнать, что её дочь жива.

- Да. - хрипло ответила женщина, вспомнив, что держит в руке телефон. - Случилось. Геральдина... пропала сегодня ночью.

И, не прощаясь, собака нажала на сброс. Она не могла больше обсуждать исчезновение дочери. Тем более с парнем, из-за которого по материнскому мнению у Геры было и так слишком много проблем в последнее время.

Да и нечего было ей ему говорить. Она ещё ничего не знала, да и Август, на самом деле, ничем бы не помог, даже если бы узнал что-то. Лариса напрасно тратила своё время на него.

Женщина положила руки на стол, и легла на них головой. Волна безразличия и неописуемо сильной усталости захлестнула её с головой. 

[August 0]

- ЧТО!? - Лариса услышала бы этот возглас от кота, если бы нажала на сброс вызова парой секунд позже. Но нет, слово, содержавшее в себе весь шок, который сейчас испытал Август от узнанного, улетело в пустоту, зазвучавшим в трубке гудкам.

Не нажимая на кнопку сброса, чтобы выключить прервавшуюся связь, Густ положил телефон на тумбочку рядом. Его шатало и в глазах темнело, поэтому он поспешил вернуться на кровать. Каким-то чудом ему удавалось оставаться в сознании, не падать в обморок.

Мысли в голове бегали туда-сюда словно тараканы. В основном они были о том, что кот обвинял себя в пропаже подруги, проклятья в адрес Вильгельма, который, несомненно, был тем самым похитителем. Август корил себя за то, что вчера не ответил на звонок, забывая, что именно в то время он не мог это сделать. Ещё и подключилась богатая фантазия Густа и он уже начал представлять, как услышит новость о том, как тело лисицы нашли в сточной канаве, в лесу, в реке... Он пытался успокоить себя мыслями о простом похищении, о том, что Вильгельм держит её в каком-то месте, не тронув её, но, как понятно, это никак не получалось.

Не нужно было её вообще привлекать к этому, не нужно было рассказывать ей о Вильгельма, обо всём том, что я натворил!... Густ уткнулся лицом в подушку. Не хотелось ему больше видеть этот чёртов мир.

[Володя 0]

Полицейской конторе города Графитохолмска заметно не хватало сотрудников: одна дама, Алиса Мирная, отвечала одновременно и за экспертизу найденных трупов, и за наблюдение за состоянием подозреваемых больных, и за многие сотни листов испорченной бумаги, необходимой для бюрократических издержек работы судмедэксперта, а также она исполняла функции местного психиатра и психолога. Последнее играло особенно важную роль как для подсудимых, так и для судий: Алиса была ангелом-хранителем, которая умела парой слов вернуть любого в состояние равновесия и спокойствия. Благодаря этой своей особенности ей удалось подружиться даже с неприступной Эклер; к тому же, строгую лисицу привлекала в ней аккуратность и порядочность. Со своим объёмом работы Алиса справлялась к сроку и иногда находила время отвлечься, расслабиться и заняться посторонними делами. Обычно под ними подразумевалось чтение газет, или мелкие игры-головоломки, или трёп с коллегами – белка не отличалась большим творческим потенциалом и экстраординарными интересами. Но в свете последних событий её ожиданно потянуло на совсем новые темы.

В отличие от Эклер, Алиса не была таким большим скептиком – если лисица найдёт утешение, узнав, что церковь осквернили живые люди с логично работающими инструментами, то белка охотней согласится с версией о призраках, вампирах или демонах. Во-первых, по мнению врача это было правдоподобней, нежели натянутые за уши ответы про чудо-технологии; во-вторых, белка по наивной вере в человечество не хотела бы признавать, что буквально по соседству от неё (да и вообще где-то в мире) существует настоящий, живой антро-массовый убийца, а не какое-то полумифическое существо из сказок, по определению способное только нести зло и разрушение. 

 

Итак, в завершение этого утра белка разыскивала по старым (и не очень) газетам известия, достойные по своей загадочности происшествия с церковью. Под локтями, в ногах и по полочкам лежали в основном наименее благонадёжные жёлтые издания – девушка искала не тот тип информации, который печатали крупные издательства. 

Как и следовало ожидать, никаких плодов поиски не принесли – истории из газет были то простыми, как будто написанными в угоду маленьким детям, то наоборот навороченными, как неумелые рассказики юных писателей. Однако, время за чтением прошло не зря и дало Алисе осознать две вещи. Первое -  мистика, несмотря ни на что, вызывает у неё младенческий восторг и желание развеять свои однообразные будни новым увлечением. И второе – у неё нежданно-негаданно появилось больше часа времени, убитого явно не на медицинскую экспертизу, и предвидится ещё столько же. Белка быстро смекнула, на что его можно потратить.

Уже за полдень Алиса посетила бедолагу Диалота – стойкий оловянный солдатик с момента своего ареста до сих пор не выдал ни слова, так или иначе помогшего следствию, но все равно содержался под неусыпным присмотром полиции. Алисе было немного жаль его – с рентгенографией, способной вызвать рвотный рефлекс у непосвященного обывателя, ему самое место было где-нибудь в крупной столичной больнице, а не поддерживать существование в военно-полевых условиях полицейской конторы. Алиса и несколько выписанных из больницы фельдшериц могли только надеяться но то, чтобы кот не угодил до конца жизни в инвалидное кресло. Впрочем, лечение шло в  основном естественным путём, через правильный режим дня и процедуры – например, сейчас от белки не требовалось никакой помощи, и она пошла гулять.

Первым пунктом её назначения, естественно, была закрытая церковь. Алиса не надеялась на доброту полицейских исследователей и строителей-реставраторов, но желала хотя бы издалека посмотреть на чудо.

Впрочем, с её ракурса никакого чуда точно не было. Самая большая масса золота – на куполе, покрытом слоем сверкающего нитрида титана и серой дождливой грязи, оставалась на месте; в других элементах декора белка тоже не нашла ничего особенного. Спасибо, что эта церковь не производила на неё никакого возвышенного впечатления, скорей уж гнетущее. Два высоких этажа с массивными стенами белого цвета будто ещё древними архитекторами были продуманы так, чтобы казаться выше и больше самых крутых небоскрёбов. Алисе даже показалось, что дом Бога давит на неё физически. Девушка опустила начавшую кружиться голову.

 

Рабочие и правда не собирались пускать Алису внутрь, но не были против просто ошивающейся рядом зеваки. Краем глаза белка заглянула внутрь. Посеревшие тёмные стены навевали мысль о том, что здесь происхдит ничто иное, как обычный ремонт. Врач не сразу разглядела рельефные монохромные изображения святых, потерявших свои нимбы и золотые одежды. 

Неожиданно ей показалось, будто один из старцев сверкнул ей красным глазом. Алиса отпрянула от своего наблюдательного пункта. Вместе с испугом в ней проснулось и любопыство – девушка осторожно вернулась на место просмотра, но, конечно же, больше не заметила ничего интересного. Казалось, перечитав детских страшилок, она стала относиться ко всему слишком нервно. Впрочем, для девушки, на глазах которой нечто невидимое обезглавило живого человека – напротив, чересчур спокойно.

 

На маленькое исследование ушло не больше двадцати минут – благо, церковь находилась в шаговой доступности от полиции – и в остаток свободного времени Алиса решила посетить городской парк. В нём отсутствовали какие-либо достопримечательности, а общаться с шатающейся туда-сюда молодёжью, бомжами, тунеядцами, школьниками и прочими сомнительными личностями белка не собиралась.  Так уж вышло, что Алиса ушла в сторону ото всех – дорожка до полиции находилась у неё на виду, но расстояние не позволяло пересекаться непосредственно с другими любителями зелёных уголков города. Вдыхая аромат влажного воздуха и забрызгивая одежду росой с мокрой травы, врач собралась шагать очень медленно и очень долго. И опять, кое-что прервало её праздные мысли. Ступня белки задела нечто небольшое и лёгкое. На траве валялась маленькая замызганная записная книжечка с пожелтевшими страничками и старым переплётом.

«Не зря говорят, будто мысли материальны,» - улыбнулась белка и подняла необычную находку. Первым делом, естественно, девушка заглянула в случайную страницу. Алиса считала себя знатоком в почерках и характерах, но её тут же обескуражили мелкие каракули, забившие всё свободное место на листке – врач не могла понять, какого пола и возраста человеку они принадлежат. Присмотревшись, девушка заметила к тому же, что автор использовал одновременно кириллический и латинский алфавит и вполне могло оказаться, что сам текст был написан не на русском, а на каком-либо ещё  славянском языке.

Самым важным являлось, конечно, то, что помимо слов в записной книжке находились экзотические рисунки магических кругов и каких-то абстрактных символов.

Удивительная находка довела любопытство Алисы до края. Захлопнув книжонку и без помыслов о возврате бросив её в сумку, врач на крыльях энтузиазма и интереса полетела на работу.

Нет, она не покажет её Эклер – Алиса не хотела, чтобы острый скептический взгляд лисицы смёл с книжицы всю её мистическую прелесть. 

 

 

 

Иногда у Вильгельма получалось это делать, иногда нет, но он никогда не отказывался этим заниматься. Держа трубку размером с локоть двумя руками, юноша набрал номер третьей страшной конечностью и со своей неубиваемой ребячей непосредственностью вышел на связь со старым другом, Густом. Автоответчик услужливо предоставил свою услугу.

 - Здравствуй, Август. Несмотря на нашу взаимную нелюбовь со сложной компьютерной техникой, сегодня мне удалось понять принцип работы одной удивительной программы. Перед тем, как окончательно сломать Вашу судьбу, я хочу, чтобы Вы узнали – этой ночью Ваш аккаунт в «Стиме» со всеми купленными играми и дполнениями перейдёт в полное пользование брата моей первой жертвы без шанса на возврат. Радуйтесь новой жизни. Ваш покорный слуга Вильгельм.

Паренёк бросил трубку до того, как на него напал приступ идиотического хихиканья. В общем-то, совсем неважно, сказал ли он сейчас правду или соврал – Вильгельм был свято уверен, что один только его голос вгонит заставит кота орать во всю глотку и бить стены головой. Правда, техника могла исказить голос в лучшем случае до неприятного металлического эха, в худшем – передать Густу набор булькающих, звенящих и не поддающихся описанию звуков.

За  гнилыми стенами хибары топтались какие-то живые существа. Берестов не сразу обратил на них внимания, но потом заметил выискивающий взгляд прямо за стеклом окна напротив, и мгновенное перестал дурашливо хихикать. Палладиевые часы показали вовсе не те цифры, которые он желал бы видеть. 

 

 

[August 0]

Желания орать во всю глотку у Августа Вильгельму добиться удалось, плюс к этому ещё и желание бить кулаком об стенку. Разве что, вызвано это было не новостями от нечисти, а вообще его голосом и то, как он быстро бросил трубку, не дав коту проорать вопросы о том, что с Герой и где она, а также обещания отправить его обратно в ад. Перезвонить возможности не было, так как номер, с которого ёкай позвонил Густу, не определился.

- М***к... - Охарактеризовал поведение Вильгельма Август, устало глядя в потолок. Его совершенно не волновало то, что правда или не правда новость о переходе его драгоценных игрушек во владение гопника, отправившего его в больницу. Хотя бы начать с того, что у Хорриганов просто-напросто не было интернет-подключения, кроме мобильного интернета. Точнее, оно когда-то было, всего один или два (Густ не помнил точно) дня и прекратилось по той простой причине, что испытывая недостаток финансов для покупки алкоголя, их отчим срезал интернет-кабель для сдачи на цветмет, оставив весь район без телефонной связи и, собственно, доступа в сеть. Кот очень хорошо помнил, как потом этот самый отчим валялся в канаве, отключившись после употребления водки, купленной на вырученные деньги, и рядом с ним заботливо вился Генрих, огрызаясь на прохожих. Кабель, кстати, восстановили, но квартирку гопников, похоже, провайдер внес в своеобразный список "нежелательных", так как ко всемирной сети они больше не подключались.

Изменено 28 апреля, 2015 пользователем August

[Володя 0]

 - Ну что, Берестов, - со стальным спокойствием спросила однорукая лисица. – Показывайте свои документы.

- Какие документы, пани? – в голосе юноши звучала неподдельная горечь. Он беспокоился за судьбу своей записной книжки. – В моем положении все документы испаряются сами собой и их никто не может найти, даже если очень надо. 

 - То есть, ты не способен доказать даже то, что твоё имя – настоящее? – хмыкнула Эклер.

 - Во-первых, да. Во-вторых – я не собираюсь ничего доказывать. Ещё и вам. Я неви…

Лисица прервала оправдание Владимира, несильно стукнув его по подбородку пистолетом. Женщина вполне внятно сделала намёк – не придурать и не предаваться греху гордыни перед лицом закона. Студент же, пускай и не прикусил язык от удара, на всякий случай с полным страдания выражением закрыл рот двумя руками.

- Быстро назови место своего обучения и работы, - не обращая внимания на разводимый парнем спектакль, отрезала лисица. Вильгельм демонстративно промямлил нечто совершенно неразборчивое в ладони, за что получил новую порцию осуждения по башке. Студенту пришлось назвать первую пришедшую на ум  аббревиатуру и так же случайно расшифровать её. И – кто бы мог подумать – Эклер с серьёзным видом подозвала одного из подчинённых и приказным тоном отправила его звонить в названное парнем учебное заведение и уточнять существование такого студента, как Владимир Берестов, в списке учащихся. Паренёк воспользовался перерывом и решился взять инициативу на себя. 

- Я не собираюсь докладывать Вам ничего больше того, что Вы узнали от других участников истории. Я. Всего лишь. Согласился. Выполнить просьбу незнакомой мне пани за небольшую, но достойную бедного студента плату. Кто бы мог подумать, что «прекрасная» незнакомка отправит меня к двум головорезам, а потом ещё и ещё будет требовать от меня совершать всякие преступления? 

- Какие преступления? – холодно перебила его Эклер.

- Переписывание наследства на своё имя. 

Лисица многозначительно опустила голову. Значит, русскую фамилию носил только один антро, а не хайв-майнд преступной банды. Берестов, связанный по рукам и ногам, сидел перед ней и проницательным, честным и невинным взглядом смотрел в глаза лисицы, и не выглядел опасным. 

 Вильгельм рассказал про свой большой опыт и великие познания по части юридикции, и про то, что благодаря его таланту оформление наследства прошло за считанные дни. Правда состояла в том, что Берестов действительно ускорил процесс во много раз, выступая, однако, не со стороны представителя наследницы, а со стороны тайного ночного работника нотариальной конторы – но, конечно же, он умолчал об этом. Оба присутствующих поняли, что монолог затянется настолько долго, насколько нужно. Тогда Эклер бесстрастно перебила не в меру разговорчивого подсудимого:

 - А что насчет Августа?

 - Какого Августа? – с полным непониманием в голосе спросил студент.

 - Того, на которого ты напал вчера днём. И чуть не разорвал осколками. Про четыре выбитых стекла, кстати, тоже расскажи.

 - Я ни на кого не нападал, - с кирпичом – в смысле дорожного знака – на лице ответил юноша и похлопал глазами так, будто только что родился и по своей безгрешности мог соревноваться разве что с Адамом в первые дни после создания. Лисица в ответ с абсолютно безэмоциональным, но отнюдь не невинным видом вытащила из-под своего сидения нечто, похожее на аппликатор Кузнецова, и по-матерински заботливо расстелила его на коленях допрашиваемого. Ёрзанье не помогло ему избавиться от шипованного коврика. Ещё под сидением детектива находились тяжёлые толстые книги, которые явно тоже стремились расположиться на ногах ёкая.

 - Хорошо, хорошо, я напал и собирался зверски убить Августа! Это потому, что я долбанный психопат и мне нравится мстить людям, – трусливо протароторил парень. - Та девушка попросила, да они и сами были не рады меня видеть.

 - Вот как? – незаинтересованно спросила Эклер, но книжку оставила у себя. – И как же выглядела её просьба? 

Вильгельм собрал в кучку всю свою фантазию, воображение, импровизацию, и вздохнул поглубже, но вот тут-то к беседующим вернулся полицейский с неутешительнй вестью. Последний Берестов учился в реально существующем университете из далёкого города аж тридцать семь лет назад. Подумав, Эклер всё-таки положила наиболее лёгкую книжку на шипованную поверхность.

 

В отличие от Диалота, Владимир был совсем не стоик. После второй книги он странным образом забыл слова «не скажу» и «не собираюсь говорить», на третьей книге его голос от боли перешёл на сопрано не хуже Анны Нетребко. А после четвертой диалог сам собой закончился. Шипы неожиданно пробили тонкую кожу парнишки, и Эклер ничего не оставалось, кроме как одолжить его Алисе. 

Однако, случай с этим больным немного переменил отношение к пыткам как методу допроса. Чем сильнее Эклер давила на Вильгельма в обеих смыслах, тем более восхитительный шизофазный бред он нёс, не стесняясь противоречить себе в таких пунктах, что даже ребёнок ткнул бы пальцем и посмеялся. Таким образом, ничего толкового от него детектив так и не выяснила. Но более важным было открытие Алисы. 

 

Жаждущая приключений и мистики белка чувствовала восторг, сравнимый с восторгом Колумба, вступившего на земли Вест-Индии – но тем не менее, это был первый больной, к которому она трусила подходить. Вместо крови из ёкая текла склизкая смола почти чёрного цвета, оставлявшая плотные сферические капли на полу. Подошедшая к ним Эклер тоже встала. В Псалтыре говорится, в аду все негативные чувства как последствия греха человек воспринимает в разы сильнее – так вот, лисица ощутила поистине адское замешательство перед развернувшейся картиной. 

- Что Вы на меня так смотрите, пани? Если хотите знать – у меня анемия, гипофилия и фибродисплазия оссифицирующая прогрессирующая, одновременно. Между прочим, очень частое сочетание болезней!  - громким хриплым голосом заявил Вильгельм. Ёкай сидел, будучи буквально по колено в чёрной крови. Своей. Вид у обессилевшего преступника, развалившегося на кушетке в полицейском подвале при сером освещении, был одновременно очень жалкий и очень жуткий.

 - Верю, - спустя время, очень нехотя выдавила Эклер, вызвав неестественный смешок у подруги.

 

Алиса в растерянности пыталась что-то сделать – как-то помочь или больному, или детективу, или исследовать просто для себя необычный феномен. По какой-то пугающей и непонятной дипломированному медику со стажем проколы на ногах Вильгельма не зажили и продолжали активно источать чёрную слизь. Стремительно слабеющему парню ничего не стоило изобразить потерю сознания до наступления сумерек – и не дать Эклер разговаривать с ним. Лисица, в свою очередь, преступника ничуть не жалела и только искала повода спросить по своей теме, даже в последние секунды перед тем, как он перестал её слышать (как бы). Детективу начинало казаться странным, что все три главных подозреваемых в убийствах и разбое таинственным образом не просто разболелись – а оказались на грани жизни и смерти в самый ответственный момент, и автоматически избавили себя от всех допросов, но ничего поделать с этим она не могла. И Алиса, и более опытные врачи не смогли найти у них признаки симуляции или подстроенного несчастного случая. Махнув рукой на ёкая и попросив врача держать его, Виенн отправилась заниматься своими делами, подарив калеку любопытной белке. Алисе совсем не хотелось оставаться один на один с непонятной, как она подумала, тварью.

 

 

 

 

[Володя 0]

Алису очень вскоре перестал мучить суеверный страх перед болезнью пациента. Она желала чудес, и она их получила – пациент в упор отказывался объяснять более логично, чем уже объяснил. Приняв факт, что ей, обыкновенной девушке-судмедэксперту, без особых заслуг, выпала доля изучить экстраординарное с точки зрения медицины явление, она серьёзно взялась за свои обязанности. К тому времени комната превратилась в нечто, напоминающее паучье логово в гигантских масштабах. Липкую паутину заменяла плотная субстанция, продолжающая вяло капать из ног несчастного ёкая. Вильгельм и без того был как на вид, так и на проверку юношей очень болезненным; сейчас, безвольно валяясь на койке, он напоминал труп.

Из вежливости белка не стала тут же делать из ёкая кролика на лабораторном столе, аккуратно начав с бинтов, пластырей и зажимов. Впрочем, Вильгельм тоже не захотел играть с ней в детские игры. Заметив излишнее внимание со стороны доктора, парень совершенно неожиданно очнулся от потери сознания, продекларировал, что не разрешает оказывать себе медицинскую помощь и готов подписать необходимые бумаги, если нужно, а также желает спать и требует абсолютной тишины и покоя в отсутствие людей.

В действительности ёкай страдал сильнейшей фобией перед врачами, но это совершенно иная история.

Алиса смирилась с тем, что помимо первейшей помощи уже ничем не сможет самостоятельно помочь юноше, особенно когда он так протестует, и мирно занялась другими пациентами и прочими своими исследованиями. В частности – состава крови ёкая. Рассказывать о своем открытии она пока не решалась, да и Эклер не одобрила бы.

 

Скрытность обошлась ей весьма дорогой ценой.

 

Алиса не заметила, как пролетело время. Сумерки застали её неожиданно – возможно, она даже не заметила бы этот факт. Однако с заходом солнца плохо вымытая чёрная кровь вопреки результатам белкиных опытов стала очень быстро испаряться. Жидкость не оставляла за собой ничего, даже бесцветного пара – однако первая мысль, посетившая белку, была именно о том, что невидимые испарения крови могут оказаться ядовитыми. Белка заметалась.

- Я думаю… У тебя нет другого варианта, кроме как объясняться нормально! – пискляво заявила Алиса, смочив и напялив на себя докторскую маску. Мимолётная паника тут же прошла, и белке стало даже немного стыдно за себя.

Однако, Вильгельм вообще был последней персоной, от кого стоило ожидать честного ответа. Подумав некоторое время, ёкай решил поднять свою жутковатую морду и картинно, по-злодейски, расхохотаться, обнажив грозные длинные клыки. Несмотря на всю фальшивость, его жест вкупе с пугающей внешностью подействовали на девушку, и она предпочла бросить своего необычного клиента одного.

Куда же ты собралась, дурочка?

Никто же не поверит в то, что ты встретила нечисть.

Алиса неосознанно прибежала в кабинет Эклер. Лисица не выразила ни удивления, ни страха, ни скептицизма – только сообщила, что в случае опасности судмедэксперт в праве пользоваться любыми методами защиты. Алиса хлебнула кофе из чужой кружки и, ничего не говоря, разместилась рядом с подругой. Так ей казалось безопаснее.

 

Вильгельм, как всегда, явился с задержкой и без предупреждения. Сначала отключился свет. Звенящий голос мертвеца обе дамы услышали первее, чем  разглядели его мрачную фигуру с горящими красными глазами. Эклер молча выставила вперёд пистолет – призрак остановился на расстоянии нескольких шагов. Алиса вжалась в диван и застыла с остекленевшими от ужаса глазами. В отличие от Густа, она помнила Вильгельма относительно обычным юношей, однако это его появление…

 

 

 

 - Значит так, слушайте меня внимательно, леди.

Я желаю, чтобы вы надолго запомнили этот момент, потому что он очень важный в этой истории.

Всё это время – начиная со смерти гопника и до нынешнего момента – вы все очень желали узнать правду, ведь верно? Для этого Вы, пани Виенн, решились на такие нехорошие методы, как пытки. Я хочу принести свои извинения за неудобства, предоставленные господам котам-великанам, мне очень стыдно за безжалостную и несдержанную полицейскую города. Где же Ваша человечность, пани Виенн? Впрочем, на этот раз Я прощаю Вам эту глупость, и советую убрать пистолет.

 - Я надеюсь, ты правда боишься умереть. Если эта пуля пройдёт сквозь тебя – я не знаю, что сделаю, чтобы отправить тебя в ад.

 - Спокойно, уважаемая пани! Пуля не пройдёт сквозь меня, и признаться, мне будет очень больно. Пожалейте меня, пожалуйста?

Эклер хмыкнула.

 - Говори скорее.

 - Слушаюсь, пани! Хм. Да. Честно говоря, я не знаю, с чего бы начать…

 - Я сейчас ударю тебя. Скорее.

 - Ладно, скажу как есть.  

  Я – ночной кошмар, вызванный любопытным ребёнком, а также виновник событий последних дней. Ребёнок, о котором идёт речь – это Дина Вальден-Фейг. Благодаря своему врождённому таланту, ей удалось обойтись сравнительно небольшими жертвами. То есть собственной душой.

Однако, помимо простого любопытства, у неё были жестокие желания, которые она изъявила мне. Они немного продлили жизнь ей… И укоротили её другим.

 Алиса ощущала себя беспомощным младенцем. Разумом понимая, что вещи, которые говорил ёкай, могли быть действительно очень важными, всем остальным телом белка страстно хотела окончания этой ужасной сцены.

Но ещё более отвратное впечатление Вильгельм производил на Эклер. Его слова действовали на неё хуже, чем любое оскорбление, руша под основание всё её выстраданные умозаключения и надежды, собранные за пять дней. Всё-таки, отрицать, что вокруг Вильгельма весь творилась какая-то чертовщина (а вокруг неё – всю неделю), она не могла. Только одно – отнюдь не призрачная вероятность того, что мертвец врёт – заставили её не жать на курок.

- Заткнись, - буркнула Эклер. – Я уже поняла, ты – и есть маньяк. Твою глупую историю про демонов я уже слышала пять раз. Повтори её ещё хоть тысячу – я не стану тебе верить, уродец. Говори уже, мать твою, правду.

- А кто рассказал первые пять раз? – невинно спросил Вильгельм. – Август, наверное? Вы так прицепились к бедняге, аж смешно. Единственное, в чём он виноват – так это в том, что разделил тайну Геры.

 Детектив многозначительно подняла бровь. Все трое почувствовали какое-то движение друг от друга, и...

 

Белка сжалась в клубок и инстинктивно закрыла уши от шума; непонятное существо расправило  крылья; лисица выстрелила.

Пуля была направлена не в голову, поскольку женщина не собиралась убивать на месте подозреваемого. Это, а так же недорасправленное крыло – спасло Вильгельма от глубокого ранения, но тем не менее снаряд срезал кусок плоти с его плеча. Демон отшатнулся и завыл от боли. Алиса решила, что клятва Гиппократа на странных тварей не распространяется, и на полусогнутых отправилась на выход.

Под действией нереально быстрой регенерации рана заживала практически на глазах дам. 

 

Эклер уже заметила размах крыльев Вильгельма и решила, что стоять на месте, по меньшей мере, опасно. Если он собирался напасть на неё – то задел бы ими, и с какой силой не был бы нанесён удар – ничем хорошим оно бы не обернулась.  Детектив двинулась вперёд спиной к двери.

 – Я – СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА, ВИНОВЕН В СМЕРТИ ДЕСЯТКА ЛЮДЕЙ И ЧЕТЫРЁХ СОБАК, СТОЮ ПЕРЕД ТОБОЙ ВО ВСЕЙ КРАСЕ И ИСПОВЕДУЮСЬ, ТВОИХ КУРИНЫХ МОЗГОВ НЕ ХВАТАЕТ ЧТОБЫ ОСОЗНАТЬ ЭТО?!! ЕСЛИ ТЫ НЕ СОБИРАЕШЬСЯ ВЕРИТЬ МОИМ СЛОВАМ – Я ДОКАЖУ ТЕБЕ НА ДЕЛЕ!!!

Интуиция дала лисице очень верную догадку –  вампир решил напасть на неё, и начал с грозного взмаха крыльев. Миг – и Эклер, успев выстрелить на прощание, оказалась в коридоре, а ключ запер замок от её кабинета. Тренированные ноги быстро несли её подальше от бушующего чудовища.

Запертую дверь разнесло в мелкие щепки, и с треском одна за другой начали лопаться лампочки.

Ёкай передвигался несколько быстрее лисицы, по воздуху, и совершенно бесшумно. Только обернувшись, Эклер заметила огромную чёрную тень, надвигающуюся на неё. По инерции лисица направила пистолет на красноглазое существо. Вместо выстрела прозвучал шлепок – женщина обманула призрака, сделав резкий перекат назад прямо под ним. Вильгельм не смог сразу среагировать и остановиться, и с грохотом затормозил в пол через несколько метров.

Его всё ещё прикрывали крылья – Эклер не стала тратить пули, и помчалась в обратную сторону.

Она была готова продолжать бег до тех пор, пока не сумеет хотя бы затормозить его. На её совести находились все присутствующие в конторе – не дай Боже кто-нибудь выйдет на пути Вильгельма покурить или проверить свет.

Впереди были только окно и лестница. Прыгать с высот лисица не умела.

Внизу было три этажа, или шесть лестничных пролётов. Нечестно тихий демон уже передвигался на опасной близости от Эклер. Вместо того, чтобы пробегать пролёт по прямой, лисица резко срезала на середине пути, перемахнув через перила. Ёкай летел тут же.

Трюк пришлось повторить три раза. Последний раз женщина даже почувствовала отвратительно холодное касание преследователя. И, на четвертую попытку, вместо ожидаемого прыжка, лисица повисла на одной руке между перил. Вильгельм, жутко сияя глазами протянул к ней уродливые лапы – тут Эклер решилась выстрелить.

Ну что ж, кретин сам признал, что боится боли от пуль. Нанеся ему страшную рану, лисица отцепилась и снизу стала наблюдать за мучающимся чудовищем.

Сил окутать себя непроницаемым мраком и скрыться от детектива ему хватило, но по крайней мере, он перестал двигаться. Эклер поборола в себе страх и, тяжело дыша, решила подойти ближе.

В какой-то момент лисица заметила странное движение теней вокруг ёкая. Эклер замерла, а потом отскочила назад.

Мимо неё молниеносно пронеслось чёрное щупальце.

 - Ну вот, - подал наигранно расстроенный голос красноглазый силуэт. – Если бы Вы подошли ближе, я бы взял Вас в плен. Убежали бы – застал врасплох. Что же мне теперь делать?

 - Какого чёрта тебя не берут пули?

 - А, это? Вам просто хватает меткости для стрельбы. Вы же одной рукой стреляли, точнее – одной мышцой.

 - Я видела, что попала тебе в морду.

 - ….

МНЕ О-О-ОЧЕНЬ БОЛЬНО, ААААААЫЫыы! – «сломался» голос. Эклер вздохнула. К сожалению, предложение Вильгельма об отсутствии путей отступления оставалось в силе. А самое паршивое – это то, что попасть с расстояния в хнычущее создание детектив в темноте не могла. Щёлканье выключателем ни к чему не привело. Эклер задумалась о том, что сейчас на шум вот-вот кто-то должен был прийти. Интересно, а сможет ли группа вооружённых полицейских противостоять одному чудовищу? Вдруг мысль соскочила на другую. Один раз Эклер уже проверила, как быстро заживают раны на Вильгельме – соответственно, сейчас…

 Лисица всё-таки на секунду подсветила телефоном, прицелилась в красное и выстрелила, пока ёкай не восстановился окончательно. Пуля врезалась в крылья – тяжёлый камень, хоть и не идеально, но задерживал пули. Эклер ожидала продолжения погони, но вместо этого ёкай расправил крылья и медленно улетел наверх. Нехороший знак.

Детектив достала сотовый и быстро настрочила коллеге предупреждающие строки, а сама отправилась на поиски. Умирать, так умирать – главное, не дать другим. Впрочем, Вильгельм хорошо спрятался – на третьем этаже она его обнаружить так и не смогла.

 По зданию через громкую связь пронеслось сообщение о большой опасности.

По зданию прошёл ропот и щёлканье замков дверей.

На втором этаже, опять-таки, существа тоже не оказалось. Используя всё тот же мобильник как слабое освещение, женщина патрулировала коридоры.

 

Никто не смел выходить наружу, но всё же, Эклер было очень тревожно и за них, и за себя. Догадаться о том, что Вильгельм начал бы играть в кошки-мышки, можно было и самой – но от произнесения им самим этих слов становилось куда, куда страшнее. Будь детектив хоть немного слабее духом, она уже давно бросила всё и тряслась бы в углу от безвыходного ужаса. Ночной кошмар? Должно быть, Вильгельм сам для себя выбрал наилучший титул. В действительности он был гораздо отвратительней.

Она вспомнила, как неделю назад так же ходила с доберманом по крохотной квартире. Интересно, зачем Вильгельм пощадил её в тот раз? То, что он сотворил с её питомцами, не поддаётся никаким комментариям по своей невероятной кровожадности – но всё окажется в разы хуже, если на месте животных окажутся живые люди. Лучше правда умереть, чем ещё раз пережить тот кошмар, но умирать всё-таки нельзя. Эклер в очередной раз обернулась вокруг.

Лисица жалела, что не выстрелила в лицо, когда Вильгельм ещё стоял перед ней с исповедью; как "мягко" обходилась с ним во время допроса; не довела свой план до конца, когда всё-таки попала в него на лестнице.

Дверь прямо перед ней открылась.

В нервах лисица не могла вспомнить, кому принадлежит кабинет, но все равно подбежала на помощь. Сначала детектив показала пистолет, потом – лиловый глаз. Внутри светила только настольная лампа.

 

 

Последняя вещь, которую помнила Эклер, был взгляд на лужу крови, промочившую её ступню. После этого чудовищный силы удар окрасил её мир и сознание в глубокий чёрный цвет.

 

 

 

 

 

 

 

За два часа до рассвета, немного уставший, но в целом довольный собой ёкай наведался Августу в больницу. Вильгельм бесшумно, как листик с дерева, залетел в само собой открывшееся окно, и мягко опустился на деревянный скрипучий пол. Звука не раздалось.

 - Добрый вечер, дорогой заказчик! – почти крикнул Вильгельм, чтобы кот проснулся. Затем дал время Августу, чтобы тот, во-первых, узнал страшный силуэт своего «друга», а во-вторых перестал заливаться ненавистью.

-  Я искренне извиняюсь за то, что не смог навестить Вас вчера, и сегодня тоже припозднился. Обстоятельства-с. Зато, могу гарантировать, Ваше желание о том, чтобы пани детектив совсем не думала о Вас как о преступнике, исполнено. Пришлось несколько раз менять планы и в итоге пользоваться самым грубым и энергозатратным. Фи, как неловко вышло. Это всё из-за вас, людей. Вечно вы мне всё портите. Да-да, Вы не исключение, пан Венигер. Я очень надеюсь, Ваши стекольные раны будут болеть ещё долго и мучительно, а на шрамах не будет расти шерсть.

Итак. Если у Вас есть ещё какие-либо исполнимые желания – изъявляйте, я связан с Вами адским поводком. Если Ваше стремление очистить мир от зла и привнести в него капельку справедливости иссякло – смиритесь с мыслью о том, что от расплаты Вы никуда не убежите. Только в виду своей исключительной доброты я предлагаю Вам выбор – закончить наше дело сегодня, или отложить до следующей ночи. У Вас будет время подумать, а также убедиться в том, что никто в этом городе не думает о Вас плохо.

 

[August 0]

С момента звонка Вильгельма в палате Августа практически ничего нового не произошло. Кот так и лежал на кровати, уткнувшись в подушку и держа мобильный телефон одной рукой. Его мельком посещали мысли о том, что может быть, стоит сейчас покинуть больницу, искать Геру или хотя бы Вильгельма, но все эти мысли быстро тонули в потоке контраргументов, гласящие, что он вряд ли найдет свою подругу, что не стоит искать Вильгельма, так как тот разорвет его на куски, а также, что если его заметит дежурная, то его вообще больше не выпустят из корпуса. Да и холодно там...

Вот с такими мыслями он и уснул.

 

Чтобы вскоре проснуться от холода, прорывающегося из окна. Сначала Густ пытался бороться с этим с помощью одеяла, но маленький кусок ткани не укрывал его полностью, поэтому пришлось подниматься, но тут он услышал слишком знакомый голос, который будто "включил" кота, заставив сесть на постель и уставиться на появившийся силуэт.

- Ш-ш-шволочь... - Прошипел кот, узнавая того, кто решил к нему зайти этой ночью. Август не совсем слушал Вильгельма, пропустив мимо ушей большую часть его монолога и ухватив лишь концовку, да и та его совсем не волновала. Густа переполняло желание наброситься на своего оппонента, кулаками и когтями выбить из него всё то, что ему нужно, но его тело и разум ещё не отошли от сна и ночного мороза, поэтому он лишь произнёс короткую фразу:

- Где Гера? Что с ней случилось?

[Володя 0]

      Любители литературы среди многих других приёмов и клише (нет-нет, в самом положительном смысле!) могли вспомнить один: герои, пережившие страшные, выматывающие или просто волнительные события, могут меняться душой и телом за считанные дни, а то и часы. Седеют, либо становятся мрачными и необщительными, а иногда наоборот добрыми и открытыми. Возможно, писатели вдохновляются реальными событиями из людской жизни, или считают это логичной реакцией человеческой психики. В любом случае, к числу таких персонжей Август не относился. Четыре дня в больнице кот потратил отнюдь не на саморазвитие и не раздумья о философии бытия – увы, иначе бы ему хватило мозгов не провоцировать такое создание, как Вильгельм, прямолинейными животрепещущими вопросами. Ёкай отреагировал с великим – читать мёртвым – спокойствием на короткую фразу, хотя получил возможность издеваться над школьничком так, как ему нравится.

         Впрочем, у вампира было хорошее и довольно веселое настроение. Помимо фонового режима дурачка он включил ещё один.

       - Слышишь меня, кот? За свою долгую жизнь я видел много зла, на которое способны смертные. Кому, если не Вам, знать, что призраков на дружеское чаепитие не приглашают? Но тем не менее,

                                             тем не менее,

                                                         меня ДО СИХ ПОР выводит из себя такое отношение к дружбе, как у Вас, – презрительно произнёс Вильгельм, для пущего эффекта уткнувшись лбом в ближайшую стенку. Да – самым непредсказуемым решением от ёкая стало сказать правду. Не по тому вопросу, который спрашивали, конечно, но тем не менее. 

           Акт откровенности быстро закончился, и вампир спокойно добавил:

                    - Бедняжка так испугалась, что решила утопиться, а не терпеть ужас. Я видел только, куда она бежит, ну и всплеск издали слышал. Я вообще ни при чём. Ещё вопросы?   

Изменено 13 мая, 2015 пользователем Willhelm F.F.

[August 0]

Да, Августу не хватало ума в данной ситуации для того, чтобы сдержаться, и если бы он сейчас мог бы нормально двигаться, то, возможно, набросился бы на ёкая, получив ещё раз и теперь, возможно, и со смертельным исходом. Слова Вильгельма раздражали кота, он хотел впиться когтями в глотку вампира, но ему оставалось лишь сидеть, слушать и скрипеть зубами в бессильной злобе, которая, впрочем, была тут же сметена волной отчаяния, которую вызвали новости о том, что случилось с его "драгоценной" подругой.

- Нееет... - Протянул Густ. Естественно, первое, что началось в голове Августа, так это отрицание. Он не хотел признавать того, что это правда и был уверен в том, что ёкай врёт ему. - Ты лжешь! - Эти слова кот выкрикнул в лицо Вильгельма. Дальше он начал метаться по палате, пытаясь придумать, что сделать. Его руки дрожали, нервы сдавали, но он понимал, что бесполезно накидываться на вампира, так как это было бесполезно и уже поздно.

- Нееееееет! - Снова промычал кот и схватился за голову. На его глазах начали выступать слёзы, вызванные пониманием, что это всё случилось из-за него, из-за того, что он вчера не поднял трубку и вообще из-за этой чёртовой идеей игры в призывателей демонов, которая стала самым ужасным событием в их жизни. Гера, пожалуйста, прости...

[Володя 0]

Август, пришедший в движение от нескольких волшебных слов, с мокрой от слёз мордой и нервной дрожью в руках, мечущийся, как кусочек натрия на поверхности воды, был просто восхитительно великолепен. Вильгельм по-зрительски расположился на кровати и переплёл костлявые пальцы под подбородком. Ввиду своего эмоционального характера ёкай не мог просто сидеть тихо. Вампир то и дело начинал смеяться, с трудом удерживая себя в рамках истинно аристократического приличия – несколько раз он срывался на визглявый хохот.

Увы, вскоре Густу то ли надоело бегать, то ли он стал замедляться от усталости. Чтобы шоу продолжилось, ёкай был вынужден переставить ноги под траекторию парня – благо, Вильгельм видел в темноте не в пример лучше любого антро, в том числе и этого очкарика. По его расчётам кот должен был рухнуть лицом на железную перекладину кровати, но коли не получится – так и бог с ним. 

  - Разлюбезный Август, из нас двоих, вообще-то, я мистическое существо из потустороннего мира, и должен оставлять Вас в раздумьях каждым своим словом. Но по какой-то причине оставляете вопросы без ответов Вы. Поверьте, оплакивать Геру в моём присутствии вовсе не обязательно, мне и без того становится очень плохо при мысли о её судьбе. Последний раз повторяю: Вы готовы отдать полагающуюся мне часть сейчас, или возьмёте полсуток времени на размышления?

Причины, почему ёкай дал выбор смертному, казались не вполне ясными: возможно, объяснение крылось в его расслабленном отношении к своей вечной жизни, или, вероятно, у него имелись какие-то планы на ближайшие дни. Но ответ на вопрос ему нужен был действительно быстрый – чтобы кот скоее думал, демон стал совершать хитрые мелкие махинации руками. Парень в жизни бы их не заметил – но благодаря им воздух стал очень медленно окрашиваться в кровавый цвет. Ровно так же, как и в их первую встречу. Психоделическая магия должна была навести Августа на некоторые воспоминания, и дать ему более толстый намёк, какое будущее его ждёт.

 

Изменено 23 мая, 2015 пользователем Willhelm F.F.

[August 0]

Впрочем, как Вильгельм не надеялся бы, Август промахнулся мимо кровати и с громким звуком ударился лицом об пол. Правда, Августу от этого было не легче, так как ужасная боль пронзила всю переднюю часть его морды, заставив выступить на глаза ещё больше слёз.

Хотя такое падение имело ещё и положительную сторону, так как подействовало на него словно пощёчина, вырвав из бесконечного цикла сожалений о судьбе своей подруги и обвинений себя в том, что он в этом виноват. Хотя это можно было назвать положительной стороной не только для него, но ещё и для Вильгельма, однако, в любом случае кот оторвал своё лицо от пола, подполз к стене и уселся подле неё, держать рукой за лицо (блин, как болит...), слушая ёкая и размышляя над тем, что выбрать. Но, как уже было сказано, долго думать ему никто не давал (не смотря на закрытое лицо, сквозь пальцы он мог видеть странные изменения, связанный с воздухом), поэтому нужно было принимать поспешное решение.

- Завтра, блин, завтра, только покинь меня хоть на несколько минут!... - Снова прокричал Густ, не глядя на Вильгельма. Отчасти, такое решение было обусловлено тем, что он уже произнес - ему хотелось побыть одному, чтобы прийти в себя после новостей. С другой стороны, он просто хотел отодвинуть подальше неизбежное.

[Володя 0]

Вряд ли Вильгельм сильно удивился, или опечалился ответом Августа. Элегантным движением кисти вампир «погасил» мистическое красное свечение. Разлитая в воздухе кровь осела на пол, как роса – однако, Август не имел возможности как следует рассмотреть странные разводы. Во-первых, потому что он всегда умудрялся видеть и находить что угодно, кроме самого важного; во-вторых, таинственная жидкость быстро испарялась в ничто.

- Я сделаю так, как соизволите, - с насмешливой ленцой протянул вампир. - Смею заметить, последний раз я навещал Вас позапрошлой ночью. Давайте не будем говорить так, будто я постоянно присматриваю за Вами, глупый смертный. Вы этого не заслужили. Вот пани Вальден-Фейг заслужила бы, а Вы нет. До свидания.

Блистая своей склонностью делать неуместные, несвоевременные и по крайней мере странные вещи, Вильгельм грациозно поклонился своему заказчику в знак прощания. Затем ёкай подошёл к окну. Наверно, было бы глупо, если бы антро с такими хорошими манерами, как у Вильгельма, прямо на виду у всех стал бы прыгать в окно, притом не ради того, чтобы подразнить детектива или двух головорезов. В самом деле, вампир не прыгнул, но каким-то образом исчез из комнаты. Даже если бы Август глядел на ёкая в упор, то мог бы увидеть только тени тех крупных листоподобных кусков, на которые практически «разпылился» Вильгельм. Чем бы он ни стал – его части быстро разнёс по улице ледяной ветер.

Чёрно-синие грозовые облака, подпачканные снизу алой лучистой полоской, служили свидетельством скорого восхода солнца. Ориентировочно, шёл седьмой час утра. За дверью последний раз прошаркала ногами полуслепая бабка-охранница, работающая здесь по ночам: вот-вот она уйдёт восвояси, и оставит кота наедине с нормальными живыми людьми дня. 

[August 0]

Вильгельм ушёл, снова оставив Августа один на один с чёртовой больницей и его совестью, с которыми он снова встретился, сидя у стены. Впрочем, как всегда, сидел он там недолго, на этот раз из-за того, что стена и пол были банально холодными и кот начал мерзнуть, поэтому он решил "перетечь" на осточертевшую кровать, чтобы под грязным одеялом скрыться от этого злого и холодного мира. 

 

Примерно час Густ ворочался в постели, мучаемый мыслями о том, что случилось с его подругой. В некоторые моменты ему хотелось сорваться с кровати и бежать в город, искать её или доказательства правдивости слов Вильгельма, но опять же, тот самый внутренний голос, который в последнее время стал слишком отчетливым и частым, отговорил его, сказав, что такому существу, как ёкаю, не было бы смысла похищать и держать лисицу в плену, поэтому, если она не утонула, то с ней произошло что-то другое, но не менее ужасное, иначе как объяснить её такую бесследную пропажу. Попытки Августа заткнуть голос, из-за которого он, большей частью, "натворил делов", мало что делали, потому он вступил в практически бесконечную борьбу с самим собой, чтобы потом, обессиленным морально, впасть в сладкую дрёму...

Которую, впрочем, через минут сорок прервали. Услышав звук резкого открывания двери, кот проснулся, чтобы увидеть стоящую в проходе бобриху-врача, которая раздраженно (это у них профдеформация такая?) сообщила ему, что его переводят на дневное посещение больницы, что в посту медсестер надо забрать лекарственный рецепт, а также то, чтобы он собирал вещи, немедленно освобождал палату (так как ей нужно заселять сюда другого несчастного) и то, что на выходе его ждут.

Сборы не заняли много времени, так как вещей у него здесь было, по сути, очень мало. Собравшись, он как можно быстрее покинул здание. Ему не  хотелось ещё видеть раздраженные лица медперсонала, слышать их хамство, а также видеть и слышать примерно тоже самое от других пациентов. Внизу его, кстати, действительно ждали. Дедушка на своей машине решил довести внука до дома.

 

Не смотря на то, что дед кота был аккуратным водителем, все ямы на разбомбленных дорогах Графитохолмска объехать в любом случае не получалось, поэтому от такой поездки у Густа снова разболелись раны, как старые, полученные от уличной молодёжи, так и новые, бывшие последствием конфликта с ёкаем. Коту от этого было только "лучше"...

Вернувшись домой, Август как можно скорее "зарылся" в свою "берлогу", как можно сдержанней отвечая на вопросы родственников о его здоровье. Из-за дикой головной боли ему не хотелось двигаться дальше своей кровати, да и изначально он собирался лишь сидеть и ждать Вильгельма. Радости от возвращения домой он не чувствовал, почему-то ощущая, что это ненадолго.

[Володя 0]

 В этот же день Вильгельм решил заняться весьма нетипичным для себя занятием. С полными карманами денег и пластиковой карточкой, которые грели его душу и тело больше самого горячего чая и самых лучших батарей, ёкай праздновал победу в хорошем (относительно всего города) гостиничном номере. Ещё перед рассветом парень голыми руками (или какими-то другими конечностями) поймал вышедшую подышать свежим воздухом крысу; протаскав живой сувенир в кармане несколько часов, уже в отеле он профессионально, даже не убив преждевременно серую тварь, сделал из неё торжественный ужин и в одиночку расправился с ним. Преисполненный планов на будущее, радости, торжества и свойственной живым существам усталости, Вильгельм отправился спать и не просыпался до самого вечера. Ёкай искренне считал, что после всех мучений, стараний и усилий, приведшей к блистательной победе над кретинами и баранами города Графитохолмска, он вправе немного отдохнуть перед покорением новых препятствий. Если б Вильгельм был способен видеть сны, то сейчас бы ему грезились роскошные особняки в ретростиле и покорный штаб слуг, на которые не жалко потратить огромные деньги. Прямо как в его далёком, далёком детстве.

 

А пока этот персонаж ложился спать, выходил из забытия другой.

 - Женщина. Жен-щи-на, - настойчиво повторял чей-то незнакомый голос, но касаться широких плеч его владелец не смел. Эклер беспомощно спросонья гукнула в ответ, мучительно разлепляя глаза. Всё, что она видела, представляло собой одну очень размытую, серую и абсолютно статичную картину, понять которую лисице было пока не по силам. В её ушах стоял громкий и мерзенький постоянный шум неизвестного происхождения, явно не соответствующий скучной картинке. Ни одна деталь не лепилась логически с другой. Эклер абсолютно не могла ничего понять в настоящем; однако, память последовательно возводила ей невесёлые картины недавнего прошлого.

 - Проснулась, - шепнул другой голос.

 - Ого. А я уж думал она этого... того. Врача вызвать надо было.

 Лисица невольно обернулась на шёпот, пробившийся сквозь шум. Детектив резко обернула голову, и одновременно к ней пришло нормальное зрение.

Орган чувств предельно разборчиво пояснил детективу, что происходит в данный момент.

Эклер сидела, непристёгнутая, в обычном кресле самолёта; за окном распластались невообразимо огромные разноцветные плоскости облаков, позади ослепительно рыжело предзакатное солнце. Пассажиры вокруг неё были совсем спокойны, хотя иногда и позволяли себе бросать на проснувшуюся любопытные взгляды; отчаянно будила сыщицу всё это время простая бортпроводница.

 - Вы в порядке? – невинно спросила девушка в форменном костюме. – Экипаж был готов посадить самолёт ради Вас и Вашего здоровья.

Виенн помолчала перед тем, как ответить.

 - Да, я в порядке. Со мной такое случается не первый раз - иногда теряю сознание во сне. Но мне не надо никаких врачей.
  А теперь ответьте: куда мы летим и как долго ещё до посадки?

Детектив осознавала, что про неё, жившую на нервах всю последнюю неделю, побитую и потерянную, окружающие люди могли подумать что-то совсем нехорошее. Однако, Эклер не могла отрицать, что такая реакция с их стороны логична и обоснованна, и даже не пыталась сохранить свойственные ей честь и полицейское достоинство больше, чем требовалось.

 Бортпроводница растерялась от неожиданно грянувшего вопроса.

 - В город Краснодар, - отрапортовала девушка. – Перелёт занимает около семнадцати часов. Прошло уже восемь с половиной. Сейчас половина пятого вечера по местному времени.

 -  Спасибо. Принесите мне воды, пожалуйста. А потом - будьте добры поговорить со мной. Кажется, во время сна мне ещё и отшибло память.

 Последнее событие, сохранившееся в памяти Эклер, датировалось примерно тремя часами ночи по Графитохолмску. Нетрудные расчёты привели её к тому, что она провела без сознания как минимум тринадцать часов – в худшем случае, к этим тринадцати часам прибавлялось ещё энное количество суток. За это время могло произойти что угодно. К своему сожалению, лисица осознала, что для разрешения этой сюрреалистической загадки ей катастрофически не хватало данных – полицейская не знала и знать не могла, осуществляются ли вообще рейсы до названного проводником города из Графитохолмска, не говоря ни о чём другом. 

Вызванную потоком вопросов кашу в голове пришлось останавливать усилием воли. Эклер призналась себе: пока она здесь, в самолёте, неизвестно на каких правах и по каким причинам, она не могла узнать больше, чем написано на билетике (интересно, был ли он у неё вообще при себе?) и чем скажет эта, явно не обескураженная ничем сверхъестественным, бортпроводница.

А зачем ей, Эклер, было всё это знать? Ни в небе, ни на земле ясного ответа ей все равно никто не даст - на разрешение собственных проблем придётся потратить невообразимую уйму времени, и то, возможно, безрезультатно. Здесь и сейчас она даже не детектив. Её враг всеми силами добивался того, чтобы она, суровая и непоколебимая госпожа Виенн, сдалась и признала существование нечистивой магии, лишающей смертных жизни и совершающей форменные чудеса. Ведь детектив непременно станет бесполезной и выпадет из игры, если поверит в детские глупости - преступнику только того и надо было. Однако, ему было мало моральной победы: ни то испугавшись расправы, ни то – призыва помощи со стороны знатоков оккультизма, он избавился от неё физически. Опять-таки, зачем-то сохранив в живых.

Эклер была готова сдаться и выбыть из игры, как от неё и хотели, но пока ещё не сдавалась. Бортпроводница вот-вот вернётся и выйдет на контакт.

Интересно, а что насчет остальных полицейских?.. Сердце женщины неприятно кольнуло от воспоминания о коллегах; от воспоминания о том несчастном, которому срубило голову по её, лисицыной, неосторожности. Чудище, назвавшееся Владимиром Берестовым, вело себя слишком непредсказуемо: все чаяния и умозаключения Эклер были равносильны гаданию на ромашке. Только одну вещь лисица предугадала точно: её сотовый телефон не работал, а лишь высвечивал на экране странную, тёмную, немного жуткую картинку. Конечно же, позвонить и поинтересоваться судьбой коллег она не могла - Берестов не любил, когда смертные слишком быстро открывали правду.

Однако, помимо коллегиных, существовала ещё одна жизнь, которая очень волновала Эклер. Несмотря на то, что маленькую нефтяную капельку «подарил» беспринципный убийца, лисица успела успела достаточно сильно привязаться к кошечке и не хотела, чтобы из-за омерзительного Берестова животное голодало и сидело в одиночестве.

Тут лисица не снесла. Эклер не имела привычки вести записную книжку, но ради такого случая решила поискать в своих подручных вещах, или покопаться в памяти: вдруг удастся вспомнить чей-нибудь телефон, и попросить его кормить животное в отсутствие хозяйки. Ради этого она попросила отложить важный разговор с свидетелем.

 

[August 0]

Но, тем не менее, не смотря на его меланхолию, которая хоть и так сопровождала на протяжении всего его "приключения, но под окончание его стала наиболее сильной, коту не сиделось на месте. Волнение очень сильно его возбудило, поэтому он ходил по квартире, не в силах усесться, как раньше, и дальше плыть по течению, надеясь, что что-то его спасет от ещё одной встречи с ёкаем или то, что это на самом деле всё-таки сон, как он надеялся раньше. Похоже, что ему начало медленно доходить, какова причина всех его несчастий...

В конечном итоге, все эти метания привели к тому, что он накинул на себя старую куртку и с коротким "Я гулять" выбежал на улицу, стараясь не обращать внимание на громкие вопросы родственников.

 

Путь до церкви не занял много времени, хоть сейчас он и был дольше, чем раньше. Связано это было с тем, что Август шел как можно медленнее, по пути глубже натягивая на голову капюшон и вообще, делая вид что он это не он. Густ до сих пор боялся, что его окликнет знакомый прокуренный голос и через минут десять он снова окажется в больнице, наверное, даже в соседней палате. В эти моменты он искренне завидовал тем антро, что родились без хвоста, даже не смотря на то, что они были, например, горностаями или гепардами, так как его рыжий хвост его очень сильно выдавал в данный моменты.

Но боги удачи ему снова улыбнулись и добрался он до священного места без встречи с гопниками. Вот она, небольшая каменная церквушка. Но что-то Густа в ней настораживало... Раньше она казалась ему светлее и более ухоженной, а сейчас она выглядела словно так, будто её забросили полвека назад: потемневшие стены и золотые купола будто стали матовыми. Но Август постарался поверить, что все это из-за пасмурной погоды, а не того, что сюда приходил ёкай, да и пришел он сюда не для того, чтобы отмаливать свои грехи. Кот направился к берегу реки, предполагаемому месту гибели Геры.

Найдя более-менее крупный валун, Август уселся на него, чтобы уставиться в ядовито-зелёные и очень вонючие воды реки Гнилой. Сидел он долго, но в голове его не было ни единой мысли или жаркой дискуссии с самим собой, лишь один ветер. Раньше бы он слезно просил бы прощения у своей подруги, но сейчас он пришел к выводу, что бесполезно, мертвые ничего больше никогда не услышат.

Начался дождь, перешедший в ужасной силы ливень, что не было редкостью для этих мест. Не смотря на то, что он весь промок, Густ продолжал смотреть на реку, которая из спокойного ручья превратилась в бурный поток. В такую погоду река всегда себя так вела... Мимо Августа по реке пронеслось бревно и это заставило выйти его из транса. Он вспомнил детские страшилки об аллигаторах городской канализации, которые якобы были очень похожи на такие же бревна. Деревяшка будет нестись и нестись по потоку, пока она не пристанет к берегу и не сгниет.

Пристанет к берегу... Августа осенило, ведь в тот же вечер, когда пропала Гера, река должна была вести себя точно так же, так как был примерно такой же ливень. 

Кот резко сорвался и побежал вдоль берега по направлению потока реки. Каменная дорожка, построенная ещё в царские времена, закончилась и ему пришлось лезть через бурелом. Раны зудели от мокрой ткани, ноги по голень утопали в грязи, но коту было наплевать - в кои-то веки он решил действовать и действовать до конца.

В конце концов, он добежал до того места, где река переходила в подземный поток и этот переход ознаменовался ржавой решеткой, сегменты которой были очень малы и антро не мог туда проникнуть. Конечно же, что и требовалось подтвердить - тела Геры нигде не было, а если бы и было, то его давно кто-нибудь нашел. Внутри кота затеплилась надежда. Неужели лисица ещё жива, а Вильгельм его обманул?...

 

Как было сказано, если в какой-то очень редкий момент Густ ухватится за какую-нибудь идею или дело, он будет делать это до конца. Не важно, его конца или конца светового дня. И в данным момент он вцепился зубами в мысль о том, что Гера жива и сейчас в плену или погибла, но не в реке. 

Правда, нет смысла описывать все дальнейшие действия Августа, а лишь можно сказать, что он начал "огромное" путешествие по всему остальному городу. Сперва он заглянул во все известные заброшенные или недостроенные дома, но не нашел там ничего, кроме как следов пребывания там гопников в виде банок из-под дешевого пива, яги, сигаретных окурков и пустых бутылок водки. Где-то даже были следы крови. 

Далее Густ обошел все жилые дома и их дворы, думая, что Геральдину спрятали на видном месте, но снова провал.

Только после десятого звонка от родителей он начал возвращаться домой. Совершенно опустошенный тем, что у него ничего не вышло и то, что из-за его бездействия у него не осталось времени, а ведь он мог сделать много чего. Игнорируя попытки матери его наругать или как-то пристыдить за столь позднее возвращение, Густ переоделся и направился в свою комнату.

Странно, но дождь закончился именно сейчас, когда он пришел домой.

Изменено 31 мая, 2015 пользователем August

[Володя 0]

 Таким существам, как Вильгельм, не нужны были открытые двери, чтобы попасть куда нужно. В тёмное время суток повелитель ночи мог избрать любой путь: залететь в окно на своих устрашающих крыльях, открыть дверь чёрной магией, открыть себе ход подобием телепорта или как-то заставить верить себе родственников. Как бы то ни было, ответ Густу получить уже не суждено. 
 Невзрачный силуэт вампира-аристократа, очень изящный в движениях, уже сидел на стуле Августа и бесшумно пил некую жидкость из золотистой фарфоровой чашечки. Прежде, чем кот успел осознать, кто сидит прямо перед ним, Вильгельм поднял на Августа яркие глаза, отвёл в сторону руку, и дверь сама собой плотно закрылась.

 - Здравствуй, - отрезал ёкай в высокомерно-флегматичной манере. Под влиянием своего переменчивого настроения он держался неожиданно спокойно и тихо - хотя, возможно, всего лишь пытался произвести влияние на своего "заказчика". – Позвольте мне насладиться моментом, когда я ничего не должен Вам объяснять, ждать Ваших ответов и реакции. Наш контракт вот-вот закончится, и я уйду. Надеюсь, вы будете вспоминать об этих днях с упоением.

 Одновременно с этими словами чудовищно длинными пальцами Вильгельм создавал то же заклинание, что и прошлой ночью. Может, у него получалось даже быстрее – фосфорисцирующий красный цвет заполнял комнату коротенькими вспышками, разливая по старой мебели кровавую росу.

 Если в прошлый раз центр композиции занял элегантный белолицый вампир в чёрном, преклонившийся на одно колено перед своим «господином» и бормочущий какие-то таинственные магические слова, то сейчас им стал Август. Под ногами кота обозначился круглый магический знак с чрезвычайно сложным геометрическим рисунком. Пол и воздух обрамлял нечитаемый текст. Однако, в отличие от ёкая, смертному не требовалось ничего делать самому, даже говорить: в один момент откуда-то из глубин, находящихся намного ниже уровня пола, за пределами пространства комнаты, с тонким звоном вырвались мощные цепи-гарпуны. Сказать, сделаны они были из металла, или из какого-то иного, недоступного человечеству материала, Август не мог – как не мог и вырваться из плена, в который за руки и за ноги поймал его окончившийся контракт. Цепи не позволяли выйти ему за пределы круга, или поднять руки выше плеч.

А Вильгельм в это время не пошевелился – мертвец лишь спокойно смотрел на то, как красная магия будто сама собой отрезает пути спасения Августа. Ёкай снова соврал: несмотря на свои слова, он, по всей видимости, ждал, когда кот закричит в ужасе или скажет что-то на прощание. Вильгельм не торопился выпускать из рук чашку.

[August 0]

Даже ожидавший того, что по возвращению домой он обнаружит свою семью расчлененной на части, Август, тем не менее, вздрогнул, когда при входе в комнату увидел, что обстановка радикально поменялась и в самом помещении находится что-то, чего здесь обычно быть не должно. Но даже узнав в этом "что-то" своего знакомого, он не очень сильно успокоился, так как рассчитывал, что ёкай придет позже и он успеет лучше психически подготовиться.

Однако, все, что происходило дальше, Густ воспринимал с образцовым флегматизмом, лишь наблюдая за всем происходящим. Не удивился он странным символам и красному свечению, не пытался понять, что за жидкость пьет Вильгельм... Возможно, он уже привык к этим вещам, а может решил, что это бесполезно, как и бесполезно стало что-либо пытаться сделать, когда подготовившийся ёкай опутал его конечности металлическими путами.

Август не оправдал ожиданий бессмертного о крике ужаса, но зато реши выговориться:

- Знаешь, несколько часов назад я неожиданно для себя понял, что я мог сделать великое множество вещей за то время, когда действовал наш контракт - Глядя в пол, спокойно начал свою небольшую речь кот. - Но я не воспользовался этими случаями, предпочитая бездействовать... Ты напал на полицейский участок, а я даже не пытался найти тебя и усмирить. Моя подруга пропала, а я даже не поднялся и не пошел её искать. Блин, я бы даже смог обойтись без тебя!... Я лишь сидел и ждал, пока течение жизни меня принесёт куда-нибудь, где все разрешится само собой, без моих барахтаний. Даже от какого-нибудь тюленя было бы больше толку, чем от меня...

Сделав паузу, Густ посмотрел на ёкая с широкой улыбкой, обнажившей его зубы. 

- Ты мне солгал. Я решил проведать якобы место гибели Геры и понял, что её тело должно было бы вынести к берегу или она просто всплыла бы. Так что, прежде чем мы закончим... Я понял, что больше её не увижу, но ты мне скажешь, что с ней случилось на самом деле? Хотя бы скажешь, насколько она далеко отсюда и она... в безопасности?

 

 

Произведения отечественной музыки, с хрипом вырывающиеся из дешёвых китайских колонок, дым от курительных смесей, множество тел мужского пола и девушки, которые извивались вокруг тех тел, что ещё держались на ногах...

Это местные гопники из группы Генриха решили устроить вечеринку в честь очередного перевыполнения плана по избиению "лохов" и отбиранию у них материальных ценностей. Хотя на самом деле это все якобы устраивалось для поиска убийц старшего Хорригана, но рядовой состав группы это в большинстве своем это не интересовало.

Поэтому все здесь веселились, дергая конечностями в подобии танцев, дико гыгыкая под воздействием марихуаны и развлекаясь избиением жителя соседней квартиры, пришедшим разобраться с шумом. Удивительно, что сюда ещё не устроил налет отряд ОМОНа...

Как было сказано, все здесь веселились, кроме одного, которым был их лидер и вожак, великий и ужасный Генрих. Он лишь сидел в кресле, будучи погруженным в свои думы, которые заключались в том, что они так и не нашли того, кто убил его брата. Из мрачных мыслей его не могла вывести даже полуголая "шмара"-енотиха, которая пыталась добиться внимания чихуахуа. В конечном итоге, все эти думы вылились в том, что после нескольких глотков смеси энергетического напитка и спирта пёс откинул в сторону емкость с пойлом, встал с кресла и рычанием выкинул в закрытое окно музыкальный центр, бывший источником тех самых произведений отечественной музыки. Кроме звона разбитого стекла где-то внизу раздался грохот и звуки сигнализации, так как, видимо, аудиотехника приземлилась на чью-то машину. 

Настала тишина, которая изредка прерывалась смехом самых "упоротых" курителей трав.

- ВЫ ЧТО, Б***Ь, СОВСЕМ ОХ***И!? - Прервал тишину истеричный крик "вождя". - РАЗВЕКАЕТЕСЬ ЗДЕСЬ, С**А Б***Ь, ПОКА ЭТО ХУ**О, УБИВШЕЕ МОЕГО БРАТАНА, ХОДИТ ПО УЛИЦАМ КАК ПАХАН, Б***Ь!? ЧО, Б***Ь, СИДИТЕ И ГЛАЗА ВЫЛУПИЛИ, А!?

- Ты, ё**а б***ь, сам не ох**л? Люди отдыхают, а ты тут буйствуешь, б***ь! - Выступил вперед какой-то невероятно огромный хорек.

- Ты чо там тявкаешь, м***к!? - Прорычал Генрих.

- Ты сам, б***ь, тявкаешь! Ты вообще, кто такой, а? Ты чо, думаешь, б***ь, если твой братец был таким крутым, то ты теперь тоже самый главный, б***ь? Убили твоего пи***ка, всё, б***ь! Заткнулся и под парашу, б***ь, залез!...

Видимо, это было последней каплей, так как Генрих резко рванул в сторону хорька, решив разбить тому лицо за такие слова, но он не успел, врезавшись в что-то большое. Подняв голову, Генрих обнаружил, что он находится в окружении огромных верзил с детскими лицами.

Иронично, что пёс повторил сейчас судьбу Августа: был повален на землю и отправлен в бессознательное состояние. Сквозь туман, накрывший его сознание, он мог чувствовать, как его куда-то тащут... 

 

Через некоторое время он очнулся, оказавшись в чем-то матерчатом, а снаружи слышался гул. Несколько минут ему потребовалось, чтобы понять, что он в мешке, который находится в багажнике машины. Попытки добиться внимания ором привели к провалу, так что он только охрип. Так же он нащупал пару-тройку твердых прямоугольных предметов рядом с ним, тоже в мешке.

Примерно через полчаса машина остановилась и мешок с чихуахуа вытащили наружу. Попытки добиться чего-либо ударами ногами и кулаками через мешок привели к тому же, что крики в багажнике. Хотя нет, сейчас он услышал чей-то смех.

Через минуту он почувствовал, что летит, а потом был лишь всплеск воды и грязная жидкость, наполняющая мешок и легкие пса...

Река Гнилая с удовольствием приняла в свои воды мешок с Генрихом и несколькими кирпичами.

Изменено 6 июня, 2015 пользователем August

[Володя 0]

Даже если у ёкая были надежды взглянуть на то, как выглядит смертельный ужас Августа, то их крах он принял очень достойно. Выслушав кота, аристократ медленно положил чашку на столик и скрестил пальцы.

 - Перестаньте ныть, смертный. Я абсолютно уверен, что поводов сожалеть об упущенных шансах у Вас куда больше, чем уже названные; и начало своих промахов Вы тоже ищите не там. В любом измерении, в любой точке огромной мультивселенной, в любой эпохе найдётся идиот, который однажды призовет Меня и не откажется от сделки. Вы никогда не задумывались, почему Бога и его ангелов просят только о силе духа? Потому что Ваши религиозные философы ещё в древности поняли, что для исполнения любых желаний может не хватать только её. А если кто-то сдаётся – он зовёт демона, который совершит всё, на что не хватило человечка – чаще всего это будет мелочная месть или эгоистичная жажда роскоши.

Я ничего не смогу поделать с дуростью смертных – иначе я рано или поздно умру. Я буду существовать до тех пор, пока люди ошибаются. Помилуйте, для меня совершенно очевидно, что Вы всего-навсего бездарный кретин, который не может выбрать правильное решение даже там, где бы его нашёл слупоглухонемой. Что я могу сделать, чтобы окончательно не сойти с ума от скуки и однообразия за эту вечность?..

Вильгельм закончил свою бесстрастную речь и вновь потянулся за чашкой с жидкостью. Там, по всей видимости, осталось всего пара капель – ёкаю пришлось сильно запрокинуть её, вопросительно поглядеть на дно и отставить куда подальше, чтобы уже не отвлекаться. Вставал со стула нежить тоже до смешного аккуратно и неспешно. Пока Вильгельм медлил, у Августа было немного времени осмыслить его слова – была ли это очередная беспросветная ложь, перевранное в пользу вампира изложение фактов, или правда. Да и вообще, нужен ли ему, коту, этот поток полумистической, непроверяемой информации?

За одно мгновение Вильгельм преодолел по воздуху всю комнату, встав практически лицом к лицу к котом. Но… погодите-ка.

Вблизи стало хорошо видно, что лица у ёкая не было – красное излучение осветило лишь обрамлённый красивыми кудрями череп некоторого неизвестного природе существа. Без языка, глотки, всех тех приспособлений, которыми одарила природа антропоморфов для дара речи, оживший и наполовину превратившийся в монстра труп не мог – голосом Вильгельма говорило всё красное окружение.

 - Вы настолько глупы, что, как всегда, ничего не поняли. Ваше будущее мрачнее, чем пространство внутри горизонта событий. Вам нет смысла ждать ничего из общечеловечских понятий о счастье. Вы не будете никому нужны. Неужели Вы не хотите, чтобы решение загадки о Вашей милой пани стало путеводной звездой в одном нескончаемом кошмарном сне, в который Я Вас отправлю навеки?!.

Ёкай отскочил на шаг назад. Этого расстаяния хватило ровно на для того, чтобы длиннопалым подобием руки одним ударом вскрыть Августу глотку. Цепи крепко держали кота, давая ему чувствовать боль, разошедшиеся пласты ткани на шее и кипение в горле красной жидкости… по какой-то причине не лившейся на пол. Августу, возможно, показались эти мгновения бесконечностью…

… но уже вторым быстрым взмахом руки ёкай разорвал на неровные куски туловище кота, и не остановился на этом: огромными окостеневшими крыльями и чем-то, напоминавшим многочисленные виноградные лозы, вампир со свойственной ему грацией превращал тело кота в крохотные ошметки.

 

Тем не менее, смерть Августа не была настоящей. Поделённый на куски кот продолжал жить и что-то чувствовать..

Изменено 6 июня, 2015 пользователем Willhelm F.F.

[August 0]

Боль. Адская, нестерпимая боль, пронизывающая каждую клеточку его тела. Если бы у Августа осталась целой глотка, то его крик сейчас бы оглушил весь город. По сравнению с этой Болью, боль от отрезанной заживо руки или ноги, или ощущения от попавшего в глаз сока самого жгучего перца были лишь сущими пустяками. И самое плохое было то, что эта боль не давала ему сосредоточится на чем-либо, кроме самой себя, полностью заполнив его ум, каким-то чудом ещё остававшегося в его превращенном в фарш мозге. 

Когда же его сознание каким-то образом "приспособилось" к болевым ощущениям, часть, из которой отступили мысли о них, заполнили мольбы о помощи и о том, чтобы это наконец-то закончилось. Он молил об этом всех: ёкая, Геру, Эклер, свою семью и даже самого Бога.

И похоже, что через какой-то бесконечный (для самого Густа) отрезок времени его кто-то услышал. Взор из расчленённых глаз начала закрывать тьма и боль начала отступать...

 

Проснулся Август на какой-то поверхности, очень твердой, но, удивительно, теплой. Глазам кота предстал странный вид, представляющий собой очень белый потолок и свет. Очень много света. Густу начали приходить мысли о том, что он снова в больнице, особенно когда он услышал чей-то властный голос, что-то требующий от находящихся в здании. 

Первым же делом что сделал кот, приняв сидячее положение на том, что оказалось подобием кровати, был не осмотр помещения, а ощупывание самого себя. Он цел! Но чем тогда было то, что он видел? Сон? Но тут Густа смутила странная одежда на нем. Вся темно-синяя и с номерком на груди. Он смутно помнил, что где-то видел это тряпье...

Помотав головой, Август увидел бело-зеленые стены, раковину и унитаз в углу, а также письменный стол в противоположном. Похоже на его палату, но повсюду была одна вещь. Решетки. Решетки на окнах и окошечке деревянной двери, бывшей единственным входом в помещение. Догадка заставила кота всего вспотеть от ужаса.

Тюрьма...

[Игорь 0]

Повертев головой еще немного, Август вдруг увидел кое-что еще более ужасающее, чем факт попадения в тюрьму по неизвестным причинам. Возможно, даже, более ужасающее, чем его последние воспоминания до потери сознания, то есть линчевание Вильгельмом.

- Здарооооова! - жизнерадостно воскликнул бородатый лис, свесивший к Августу свою патлатую голову с верхней полки. - Ну ты и дрыхло, скажу я тебе! Я тут один всегда сидел, вот обрадовался, что у меня наконец собеседник будет, еще и рожа знакомая - а ты валяешься, как коматозник, и дрыхнешь, дрыхнешь! Я даже будить тебя пытался - ты ни в какую! А, если у тебя рёбра болят - не обращай внимания. - широко улыбнулся полубеззубым ртом Игорь, дядя Геры. - А еще ты проспал обед, лошок. Ну ничё, потерпишь, ты ж молодой! Тебе сколько, лет восемнадцать? Двадц... нее, для двадцатилетнего ты мелковат. У меня дочке двадцать, она постарше тебя выглядит. И борода у тебя коротковата для двадцати! Это даже не борода, а так, пара волосков не того цвета выросли!

Лис глупо захихикал и весело прищурил глаза на кота:

- Эх ты, такой мелкий, а уже по тюрьмам сидишь! Будешь как мой младший брат Ромчик потом ходить - куча сережек, как у девки, волосня как радуга, да тело размалеванное!

Игорь устал висеть вверх головой и разлегся на своей койке, продолжая вещать, как радио без кнопки отключения, оттуда. К сожалению, они действительно делили камеру вдвоем, и отвлечь болтуна было не на кого.

Изменено 6 июня, 2015 пользователем Игорь

[August 0]

- МАМА! - Проорал Август, бывший не готовым к тому, что сверху свесится чья-то волосатая и говорящая голова. Кот даже забился в угол кровати, инстинктивно считая, что злая голова здесь его не достанет. И даже когда он понял, кто на самом деле является обладатель этой башки и, заодно, его соседом по камере, ему лучше не стало. Слишком хорошо он помнил тот самый визит к Игорю вместе с Герой (Густу от таких воспоминаний, будто о событиях пятилетней давности, стало даже очень тоскливо).

- Дядя Игорь?... - Словно до сих пор не поняв, кто перед ним находится, спросил Август. - А вы что здесь делаете?

И только сейчас он полностью понял, что сказал ему лис.

- Восемнадцать?... - Густ знал, что он всегда выглядел намного старше своего возраста, но не настолько же. В раздумьях, он провел рукой по своему подбородку и обнаружил там слишком много волос. Нет, в его четырнадцать лет у него уже начала расти борода, но не настолько бурно, чтобы за один день она выросла до таких размеров. Да и сейчас он осознал, что взрослых и несовершеннолетних в одну секцию тюрьмы никогда не садят. - Что. За. Нахрен.

[Игорь 0]

- Чего ругаешься, волосатик? - прыснул Игорь, который, впрочем, сам не был особо коротковолосым. - Или что, забыл спросоня, что происходит? Ну не волнуйся, дядя Игорь тебе сейчас все расскажет!

Перед Августом с полки свесились две босые тощие ноги, грязные и неопрятные, а спустя несколько секунд Игорь спрыгнул на пол и оказался прямо перед Августом. Сейчас кот мог подметить, что их соотношение в плане роста тоже немного изменилось - мелкий лис стал, казалось, еще немного ниже. А в целом ничего не изменилось - каким лис был, таким и остался, в отличие от Густа.

- Короче! - жизнерадостно начал лис. - Сижу я такой, играю в свою любимую игру... ты кстати тоже можешь попробовать, у тебя же тоже волосы длинные! В общем, вырываешь длинный волосок и пытаешься завязать на нем как можно больше узелков, чтобы они друг на друга не накладывались! Мой рекорд - двадцать три, потом волосы рвутся уже, или совсем запутываются! Если не веришь - я найду свой рекордный волосок и покажу, я храню его под матрасом! Ну короче, я сидел, вязал узелки на волосах, и тут дверь открываются - и вот, в моей камере ты! Дрыхло, которому нет равных! Как ты вообще нашел время как-то и где-то познакомиться с моей племяшкой, если ты столько дрыхнешь? - глумливо спросил лис. Во время своего монолога он не стоял спокойно - он активно жестикулировал, на фразе "в моей камере ты" сильно ткнул Густа в грудь тонким острым пальцем, приплясывал на месте, вертелся и болтал. Определенно, сомневаться в том, что они с Геральдиной - родственники, не приходилось.

- А тебя за что посадили? - наконец дал право голоса коту Попкин. - Меня - за дружбу!