Флешбек: Детские игры

[Володя 0]

Вильгельму пришлось признать мысленно, что он слегка не рассчитал с уровнем воздействия на  девушку. В его планах Гера представляла третью сторону переговоров, которой ёкай мог бы без труда манипулировать через страх и заставлять делать правильные выводы. На деле же оказалось неизвестно, будет ли лисица настолько удобно управляемой игрушкой: когда Вильгельм попробовал её «включить» своим присутствием, лисица, вместо раболепного ужаса и немой покорности, быстро сдалась и унесла лапки. Вампиру только и оставалось, что проводить её разочарованным взглядом. 

    Вредоносный овощ едва не влетел в нос юноше. Ёкаю было подвластно и шестое, и седьмое чувства, а может, даже и восьмое - описать, что чувствовало существо из-за чеснока, не представляется возможным на примере обычных человеческих ощущений. Ненадолго всю фигуру мертвеца просто скривило от брезгливости и отвращения. Тем не менее,  он яростно пнул зубчик подальше от себя, и на этом дело закончилось. Не так работала его слабость, не так. 

Студент не стал бежать за Герой – но и от Августа он убегать он тоже не стал. Несколько молчаливых секунд ему потребовалось, чтобы придумать, что теперь делать.

- Если Вы хотите драться – то особых причин нам для этого не нужно, я готов, - едко улыбнулся Вильгельм. – У пани Вальден-Фейг все равно осталась только одна причина жить – это то, как забавно выглядит её страх. Как Вы думаете, куда она сейчас побежит? Подальше от людей, чтобы никому не выдать мою – или, простите, Вашу – тайну? Или, возможно, исповедоваться в церковь? Вот мне интуиция подсказывает, что в лучшем случае она побежит жаловаться маме. И попробует объяснить, будто на неё напала бльшая и страшная свора собак. А кресты и чеснок у неё оказались совершенно случайно, о да, - поделился рассуждениями ёкай с самым омерзительным и противным видом довольного издевщика, с которым только мог это сделать. - Однако, я очень правильно поступил, что решил не трогать её сейчас. Пусть потерпит до ночи - ничего с меня не станется расплатиться с ней чуть позже. Настоящий аристократ всегда выполняет свои обещания и никогда от них не отступается. Вы, Венигер, дали мне очень ценный совет! Так бы пани детектив сразу увидела труп и Ваше около него присутствие, и драма бы произошла слишком быстро. 

Изменено 28 марта, 2015 пользователем Willhelm F.F.

[August 0]

Если Вильгельм ставил целью своими словами спровоцировать Августа на драку с ним, то можно было его поздравить, ибо у него получилось. И так переполненный злобой кот был напуган и разгневан угрозами с сторону своей унёсшей ноги подруги. Когда она резко сорвалась с места и убежала в неизвестном направлении, Густ ощутил смешение радости и беспокойства. Первое было вызвано тем, что лиса теперь была в безопасности, а второе тем, что теперь её нужно было искать по всему городу, а потом доказывать, что он - это он, а не Вильгельм, укравший его внешность. Хотя было ли это сейчас так важно для Густа? Сейчас перед ним была тварь, которая угрожала его жизни, жизни его подруги и, возможно, всему городу, так что такие проблема откладывались до момента, когда он наконец-то разберётся с этим существом.

- Ты съе****ся обратно в своё обиталище раньше, му***а! - Цепочка с крестиком, обёрнутая вокруг одного кулака, чеснок в другом - всё как в мыслях. Целился кот тем самым кулаком с крестиком прямо в зубы ёкая, которые так много раз показывались, когда его рот искривлялся в улыбке. Густа бесила эта улыбка, его бесили слова, которые этот рот изрыгал. Да и говоря короче, его в этот момент раздражало и вгоняло в кипящее бешенство всё вокруг. Разве что в страх вгоняла перспектива быть обвинённым в ещё одном убийстве, которое совершит Вильгельм.

[Володя 0]

   Увы, Август не попал – к чести его сказать, не потому, что соперник отличался особо быстрой реакцией, или атака оказалась слишком медленной – а только из-за того, что ожидал удар от школьника. Just as planned, Вильгельму удалось спровоцировать на драку кота, не подходя к нему и на пару метров ближе, чем удалось оторваться сначала. Слов отныне не требовалось, но ёкай всё-таки спросил между делом:

 - И как же Вы собираетесь меня выгонять? – после чего юркнул в сторону ближайшей стены (обычного хрущёвского дома, как было указано ранее), неуклюже толкнув Августа по пути. Вообще-то, с точки зрения честной человеческой драки, отрезать самому себе сторону отступления было не лучшей идеей. Но у Вильгельма, кажется, были на этот счет свои соображения.

   Глаза вампира резко сменили цвет с кирпично-коричневого с белым на яркий, до перехода в жёлтый красный с черным. 

   Мгновение - между спиной вампира и стеной с пугающим, неестественным шумом поднялся абсолютно чёрный вихрь. Ёкай снова использовал эту странную, ещё не названную в русском языке магию или часть тела. Августу едва ли удалось рассмотреть её из-за скорости её движения и цвета, но, определённо, этого материала вампир использовал против кота куда больше, чем против Геры. Пространство по сторонам, и над ним, и даже сам Вильгельм – частично окуталось в материальную тьму и расплылось по пространству, как дымка. 

  А потом всё взметнулось вверх и резко замерло – и нечто похожее на две пары истерзанных, уродливых, словно покрытых шкурой молоха, крыльев мёртвой птицы размером с занавес маленькой театральной сцены предстало перед Густом, достав до окон второго этажа. Едва ли при помощи настолько тяжёлой и неуклюжей конструкции возможно было летать, по крайней мере, в условиях земного мира, но ёкай знал тысячу способов использовать импровизированные крылья.

  Секундная остановка прошла – и снова всё размазалось в одну чёрно-бело-красное пятно, и новые неприятные звуки заполонили улицу. На этот раз добавился шум, вполне знакомый обычному коту: помимо штормового гула чёрных конечностей раздался звон стекла одновременно четырех разбитых окон. Последнее движение – и "крылья" бессмертного направили дождь из сотни мелких, острых, совсем свежих осколков в сторону кота.

  Чёрная субстанция уже очень скоро исчезла за спиной мертвеца, словно и не должна была просто физически существовать при настоящих законах физики. Однако, разрушенные окна не восстановились, и острые осколки представляли настоящую опасность. 

Изменено 29 марта, 2015 пользователем Willhelm F.F.

[August 0]

Промах по лицу ёкая только больше раздразнил и так кипевшего от внутреннего огня ярости кот и он занёс второй кулак, чтобы снова промахнуться, так как оглупевший от злости мозг не мог анализировать окружающую обстановку достаточно быстро, чтобы понять, что Вильгельм уже возле стенки дома, около которого они затеяли разборки между собой. 

Было уже Август направился бы к вампиру и с третьим ударом, ведь тот очень удобно для такого действия расположился, но ведь, как всегда, его что-то остановило. В данном случае эта была та самая сила, которую ёкай таил внутри себя. 

- Боже... - Вид летящих в него сотен стеклянных осколков, словно охотничьей дроби, охладил кот и чуть ли не заставил поверить в какого-нибудь бога, лишь бы его спасли от этого вихря, способного превратить его в фарш вперемешку со стеклом. Так бы он и стоял то мгновение, что осколки летели до него, если бы не инстинкт самосохранения, заставивший его сделать прыжок в одну из сторон, спасая от гибели (или попадания обратно в больницу, только в реанимацию, но это было равноценно со смерти). Ну, точнее, это задумывалось, как прыжок. С грациозностью тюленя Август упал на правый бок, к то время как левый словно обожгло кипящим маслом. Десятки маленьких ранок покрыли руку и тело Густа, даже куртка не особо помогла в защите от такого. Кот прошипел от боли, стараясь не орать, ибо они и так достаточно пошумели, чтобы местные вызвали полицию.

Изменено 29 марта, 2015 пользователем August

[Володя 0]

С точки зрения смертного неясно, как, но стекло не нанесло никаких травм тому, кто стоял непосредственно под окнами. Только небольшая ранка несимметрично разделила его лицо, вновь ставшее походить на нормальное для антро – и всё.

Ёкай имел право сейчас раскрыть всю свою садистскую натуру и громогласно смеяться над котом, позорно проигравшем ему после первго же хода, и добивать его обессилевшую тушку сколько вздумается. Но что-то ему было не в настроение – студент ограничился своей вечной самодовольной и ядовитой улыбкой, бессмысленно постоял среди устроенного им же хаоса, и легкомысленно сказал:

 - Кажется, я чувствую приближение людей. Только теперь это всё не мои проблемы. Пока, толстяк, - и развернулся в ту сторону, куда торопился после встречи с Мартой. Чтобы Август не подумал, что Вильгельм так сильно его уважает, чтобы по-дружески попрощаться – мертвец глумливо помахал ручкой раненому, и сбежал по какой-то странной траектории.

Вильгельм был склонен делать ошибки, не продумав до конца план – но вместе с котом он сделал верное замечание насчет посторонних зрителей.

Провинциальные города вроде Графитохолмска устроены так, что даже если на первом этаже хрущёвки находится магазин, склад или офис, то на втором все равно живёт семья во главе с бабкой в платке. Исключения были слишком редки, чтобы рассчитывать на них, и хотя бы в одной квартире с разбитыми окнами вот-вот начнётя суматоха из-за неожиданнаго покушения на имущество. 

Кроме того, городишко ещё не вымер, и наверняка в глубинах двора находились дети, или те же бабки, или какие-нибудь отдыхающие школьники. 

Все эти глаза и уши в ближайшем времени ополчатся против глупого кота, когда полиция будет спрашивать их, что произошло. С Густом просто обязательно должно произойти что-то плохое - но и Вильгельма может задеть, а то и серьёзно поранить, если он не будет предельно осторожен.

Именно поэтому ёкаю пришлось устраивать побег по кривокосым путям – чтобы как можно меньше народу увидело и запомнило его внешность. Вильгельм даже спрятал очки и шляпу на бегу. 

Однако, даже эти меры предосторожности не могли уберечь его. Помимо штрафа за участие в драке, существовала параллельная криминальная история, грозившаяся плохо закончится для Вильгельма. В течение суток или двух на него должна была пальцем ткнуть Марта – единственная, кому позволялось запоминать его внешность до сих пор. Пока никто, кроме неё, не знал его тайны, он был в безопасности – но теперь как минимум ещё двое, а как максимум – пол-двора свидетелей. Спрятать концы в воду от одной только Марты представлялось более возможным, чем от целой группы людей.

Впрочем, ёкай не унывал – минутой ранее он почти взорвался при Августе, и теперь был абсолютно адекватен и собран.

[August 0]

- Тварь, долбанная тварь... - Произнёс на прощание Август вслед удалившемуся ёкаю. Он пытался думать о том, как быстро удрать из этого злополучного закоулка, но почти все эти попытки перебивались мыслями о болящем боку и руке. А ведь день так неплохо начинался...

Где-то в глубинах хрущевских трущоб послышались оживленные шаги и звук остановившейся машины. Может быть, это было и просто совпадение, а может уже приехала полиция и служащие закона вместе с хозяевами разбитых окон уже направляются туда, где находился поднимающийся на ноги Густ. Как бы то ни было, а инстинкт спасения собственного хвоста работал у него всегда на пять с плюсом. Возможно, это он его и заставил отлепить здоровую руку от поврежденной части тела, натянуть почти что на глаза капюшон куртки (чтобы не узнали, ага) и быстрой походкой уходить через подворотни.

Август не знал, куда ему идти, им лишь двигало желание уйти подальше от места драки, чтобы уменьшить вероятность встречи с полицией. А с этой общественной службой ему очень не хотелось встречаться, так как это означало бы стопроцентное попадание "на ковёр" к госпоже Эклер Виенн.

И вот, знакомые дворы сменились смутно знакомыми и кот подумал, что неплохо было бы позвонить Гере и узнать, куда она удрала. Он с трудом набрал дрожащими от усталости пальцами номер лисицы, чтобы ещё долгое-долгое время ждать ответа. Наверное, она думает, я ли это звоню, а не Вильгельм...

Изменено 31 марта, 2015 пользователем August

[Игорь 0]

Дождаться ответа от Геры у Августа не вышло - длинные гудки вдруг прервались, но не потому, что трубку взяли - звонок, напротив, сбросили. Кот тут же попытался перезвонить, но теперь у подруги было занято.

 

Гера бежала со всех ног, не останавливаясь, не тормозя и не оглядываясь. Когда она, наконец, немного опомнилась, она уже отбежала достаточно далеко от места встречи с вампиром, и даже не сразу сообразила, куда именно она попала. Тяжело дыша - лисица была в хорошей форме, но сейчас ее дыхание почему-то сбилось - девушка прошла еще несколько домов, прежде чем увидела табличку с названием улицы. Почему-то от понимания своего местоположения Гере стало гораздо, гораздо спокойнее. Она остановилась и боязливо огляделась. Мир вокруг был таким спокойным и обычным, что казалось невозможным поверить в то, что происходило несколько минут назад. Лисица даже сильно ущипнула себя за руку, но, увы, не проснулась.

Губы у девушки задрожали - она вдруг осознала, что только что убежала, бросив Августа на растерзание нечистой силы. Она предала Августа. Гере стало так страшно, грустно и стыдно за себя, что она хотела было вернуться обратно: однако, вспомнив всю ту жуть, что повидала во время встречи с Вильгельмом, она тут же застыла на месте.

- С вами все в порядке? 

Гера было шугнулась, но после успокоилась: вопрос был задан самой обыкновенной женщиной средних лет. Вильгельм, конечно, в их первую встречу тоже походил на обычного антро, но сейчас, видя перед собой полную, почти круглую выдру в пёстром платке и до нелепого сильно накрашенную, лисица успокоилась - вряд ли это было новой маскировкой вампира.

- Д-да, - ответила с дрожью в голосе лисица, и вдруг поняла, почему ее спросили - она стояла посреди улочки с потерянным видом, крутилась на месте и лила слёзы, ломая руки. - Д-да, всё хорошо, спасибо. - она начала придумывать ложную причину своих слез, но не смогла собрать мысли воедино, и, покачивая головой и повторяя "все в порядке", устремилась прочь, не оглядываясь. Только она свернула за угол, как раздалась издевательски-веселая, бодренькая мелодия. Непослушными и дрожащими руками лисица выудила из кармана телефон, на протяжении всего действия мысленно умоляя, чтобы звонил кто-то из ее родных. Чтобы они срочно сказали ей идти домой. Дома хорошо. Дома безопасно. Родные не дадут ее в обиду. А мама и вовсе так посмотрит на Вильгельма, что он сам сбежит в свой потусторонний мир. Мама умеет.

Но нет. На определителе стоял номер Августа.

"Август! Он жив!"  обрадовалась Гера. Ее палец уже лег на кнопку принятия вызова, но тут она замерла, размышляя кое над чем.

При их первой встрече Вильгельм представился ей фотографом. Почему-то ей казалось, что это было правдой - и почему-то лисице казалось вполне логичным выводом, что тогда и мобильным телефоном он умеет пользоваться. "Он что-то сделал с Августом, и звонит с его телефона. Он хочет... запугать меня? Обманом узнать, где я? Или заманить меня в ловушку?".

Гере захотелось выбросить телефон и убежать прочь, как будто ее здесь и не было. Она не знала, что ей делать.

"А вдруг это всё-таки Август? Вдруг он спрятался от Вильгельма, и звонит, чтобы позвать на помощь? Или чтобы сказать мне, что мне делать дальше? Вдруг ему срочно нужна моя помощь?".

Руки у Геры отчаянно дрожали. Она не могла принять решение - но больше было некому. Более того, действовать нужно было быстро, но лисица не была способна и на это.

Но потом ей пришел в голову некоторый компромисс. Едва не выронив трубку от волнения, она сбросила входящий вызов и быстро набрала другой номер - номер полиции. Едва гудки прервались и по другую сторону провода раздался чей-то голос - Гера, уже не слушая, начала на одном вдохе выдавать информацию. Она назвала улицу, на которой они встретили Вильгельма, она примерно, навскидку назвала номер дома. Она почти кричала в телефон о том, что на нее и на ее друга напали, что их хотели убить, но ей удалось убежать, а ее друг все еще там, все еще в опасности. Лисица продолжала молить о помощи, пока ее не успокоили словами о том, что патруль уже выехал. Гера сердечно поблагодарила, и положила трубку. А потом, поколебавшись, сделала глубокий вдох и набрала номер Августа, готовясь к самому худшему, но скрестив пальцы. "Пожалуйста, пусть это будет Густ".

[August 0]

- Ну что за... - Сначала сбрасывание звонка, а теперь и короткие гудки, сообщающие, что абонент занят и стоит перезвонить позже. Неужели Гера всё-таки подумала, что ей сейчас звонил Вильгельм, подобравший телефон кота с его хладного трупа? Но кому она теперь звонила? Неужели своей матери, сказать, что на них напали в переулке? Тогда всё было очень плохо, насколько Густ знал тётушку Ларису, ибо та в целях безопасности своей дочери может посадить её под домашний арест, запретить им общаться или вовсе сдаст Августа полиции.

Кстати говоря, о полиции... Хоть и эти подворотни были практически незнакомы коту, по адресу ближайшего дома он мог понять, что в своих стремлениях скрыться от "законников" он сам практически пришёл к ним в руки, то есть к полицейскому участку, госпоже Эклер и другим. Кроме понимания, что от Геры сейчас ничего не добьешься и нужно возвращаться в больницу, это стало основным поводом разворачиваться назад и таким же запутанным маршрутом идти к родному больничному корпусу.

Правда, стоило ему пройти несколько десятков метров, пугаясь бегающих туда-сюда играющих дошкольников, как он услышал звук, похожий на звонок старого дискового телефона. Хотя это и правда был звонок, о чём подсказывала ещё и вибрация в кармане.

Было уже готовившийся сразу принять вызов Август немного повременил, недоуменно таращась на экран. На нём было имя его подруги, её номер и её же портрет, на котором она показывала вечно не сходящую с её лица улыбку. Почему она сбросила до этого вызов, а теперь звонила сама? А вдруг это не она, а её мать решила поговорить с котом через телефон дочери? А вдруг что-нибудь ещё?

- Алло. Гера, это ты?... - Не попробовав, не узнаешь, поэтому Густ и ответил. - Где ты сейчас? С тобой всё в порядке? 

[Игорь 0]

- Густ! - выдохнул знакомый голос, нарушив взаимное молчание, наступившее после слов Августа, и прерываемое лишь Гериным громким дыханием в трубку. - Густ, это ты? Это правда ты? Я так рада, что с тобой всё в порядке! Густ, прости, пожалуйста, что я убежала! Я просто очень-очень сильно испугалась! Я просто... я не хотела убегать, просто... просто испугалась! - повторилась лисица. Голос ее звучал действительно виновато и жалобно. - Я очень волновалась за тебя! Я как поняла, что оставила тебя там, прям рассердилась на себя ужасно, и так расстроилась! Мне очень жаль и очень стыдно! Ты сможешь меня простить, Густ? Н-но ты знаешь, я тут не просто прячусь - а, ты же спросил, где я! Я сейчас... - Гера сделала паузу, видимо рассеянно вспоминая, где же она находится, а потом быстро назвала улицу и продолжила болтать, - я сюда как-то случайно прибежала, сама не знаю почему! Знаешь, вроде и бывала здесь, а со страху даже место не сразу узнала.... С тобой-то всё хорошо, Густ? - сжав телефон в руке, спросила лисица. - Если что - я могу вызвать тебе скорую! Ты еще там? А, да, я же не договорила! - встрепенулась девочка. - Ты не беспокойся! Теперь всё будет хорошо. Я уже вызвала полицию, я им сказала, куда нужно ехать, они вот-вот будут возле тебя! - судя по интонации, Гера считала это самым верным и нужным поступком, и только её характер и настроение мешали ей требовательно ожидать от кота благодарности за это. - Так что серьезно, не беспокойся! Главное, не уходи далеко... хотя они обещали скоро приехать! Я им на всякий случай описала тебя, чтобы они тебя узнали, когда увидели.... потому что мало ли, что. Так что не удивляйся, если они тебя узнают и обратятся к тебе! - после паузы, почти невнятно договорила лисица, и наконец закончила свой трёп. - Там безопасно? Я могу... вернуться к тебе?

[August 0]

Говоря искренне, Август был рад, что Гера поверила в то, что это он, а не Вильгельм, но как уже неоднократно упоминалось, обычный поток речи Геры кот не мог долго выдерживать и сейчас он спас свои уши с помощью простого отвода телефона от них подальше, чтобы, когда лавина закончилась, он мог подвести трубку обратно к ним.

- Я не знаю, я сейчас далеко оттуда... - Тормозная жидкость, на которой работал мозг Густа, похоже, решила закончиться, так как ему только сейчас дошло, что сказала лиса. "Вызвала полицию", "описала тебя, чтобы они тебя узнали"... Сложно описать всю ту гамму чувств, что испытал Август. Словно бы внутри него взорвался вулкан. Желание наорать на Геру, избивать людей, орать от бессилия и просто рыдать, лёжа на земле и т.п, да всё это прибавленное к физической боли в виде болящего плеча. Внешне это проявлялось лишь в сжатом кулаке и невнятной смеси рычания и недовольного тихого мяуканья. Проходившая мимо женщина даже спросила у кота, всё ли у него в порядке.

- Гера, милая... Нахрена ты туда звонила, если я тебе неоднократно намекал, что этого нельзя делать  ни в коем случае!? - Стараясь на кричать на всю улицу, прошипел сквозь зубы Август. - Ведь прекрасно же, а, госпожа детектив теперь знает, что я уходил с места домашнего ареста, да ещё и подрался... - Вдох-выдох в попытке унять панику. - Я сейчас возвращаюсь в больницу, так как эта тварь меня ранила, да и вообще... Завтра встретимся и поговорим. Пока.

"Бип". Конец вызова. Август еле сдерживался, чтобы в порыве чувств не швырнуть телефон в ближайшую стену.

 

Приблизительно через полчаса кот дошёл до больницы, а после до своего больничного крыла, где его, естественно, встретили вопросы от медсестёр на тему того, где он был и что с его левой половиной тела, на что Густу пришлось врать, что он ходил в магазин, а по пути обратно споткнулся и упал левым боком прямо на "лист" стекла. По лицам было видно, что они не поверили Августу, на что ему пришлось углубленный режим дурака (обычный и так был включен всё время) и безразлично говорить, что так получилось. Они от него ненадолго отстали, но велели пройти на осмотр травмы. 

Делать было нечего, да и сам Август был не против, чтобы ему помогли с этой проблемой, о чём он позже пожалел. Где-то около часа времени кот мог назвать просто адскими, когда пожилая полная куница-медсестра ковырялась в его ранах пинцетом, извлекая осколок за осколком. Боль была просто ужасная, а в добавок к этому почти весь левый кошачий бок стал зелёным после обработки, простите за тавтологию, родным бриллиантовым зелёным, который "щипал" края ран. Даже обезболивающее мало помогало.

Только после таких "казней" ему позволили вернуться обратно в палату, где кот, немного отдохнув, достал бумагу с карандашом и приступил к выполнению "домашнего задания".

[Володя 0]

Боги внемлили страданиям Августа.

За несколько часов до кровавой драки проснулась после длительного сна Эклер Виенн. Она предусмотрительно отказалась возвращаться в домашнюю постель в пользу дивана в кабинете. Дверь всё это время оставалась открытой, и странно, что никто из служащих не разбудил сыщицу – хотя, может, она сама не проснулась из-за глубины своего усталого сна. Однако, Эклер была не из лентяев и любителей поваляться по утрам. Едва лисица размяла шею после жёсткой мебели и вставила ноги в свои тяжёлые сапоги, её втянуло в бешеный ритм работы полицейской конторы.  

Подчинённые главного детектива с её (и кое-чьей ещё) наводки наконец наткнулись на ключевые улики в запутанном деле об убийстве. Раскрытие преступления стало похоже на рисование по точкам: осталось только соединить воедино всю картину одной линией, и все участники преступления уже почти за решёткой, а жертвы - с компенсациями. Для защитников закона это уже было очевидно. Счастливое ощущение того, что мрачный кошмар уже вот-вот закончится, всё чаще посещало полицейских.

Эклер располагала абсолютно всей имеющейся у полиции информацией, и получала все её дополнения одной из первых. В целом, обведённая по точкам-уликам картина удовлетворяла её, но тем менее, она до сих пор оставляла место для небольших сомнений. Лисица желала удостовериться в том, что в странном деле больше не осталось мистификаций и ловушек. Для надёжности, как всегда, она предельно много участвовала в допросах и расследованиях и разъезжала по всем ключевым местам самолично.

 

 Уже после того, как вечерняя тьма покрыла Графитохолмск, дела привели Виенн в больницу. Лисица по-хозяйски оставила машину прямо по соседству с серо-коричнево-красным УАЗиком скорой помощи. Женщину с лицензией и двух сопровождавших её мужчин без вопросов пустили внутрь убогого здания. Больница напоминала лисе, как и всем остальным людям, пост-апокалиптические руины от самой себя, но более того – навевала Эклер на мрачные воспоминания о состоянии своих питомцев. Но, по последним данным, только у одной из собак состояние находилось критически тяжёлым, а у остальных был полный шанс на выживание. Детектив собралась и резк открыла палату Августа.

В руках женщины находился маленький – совсем маленький – ключ. Именно им некоторое время назад она запирала руку. Как однорукий ангел свободы, она могла бы прямо сейчас пройти от двери до кота и избавить его от электронного браслета. Если бы не знала, где, когда и при каких обстоятельствах он получил новые раны.

- Добрый вечер, Август, - строго произнесла детектив, и без лишних слов присела через койку от подозреваемого. Видимо, уже бывшего. – Я и весь мой отдел вынуждны официально принести тебе свои извинения за причинённые беспокойства. Сейчас у нас нет оснований подозревать вас в преустпной деятельности. Мы считаем основные мотивы и виновников практически раскрытыми, и для тебя в нём места не нашлось.

 Эклер ненадолго замолчала, формулируя мысли и морально готовя Августа к ответу. В это время дело плавно подошло к тому, что Эклер ненавязчиво подтянула к себе единственный в комнате листок - с домашним заданием кота. Лисица потратила не больше пары секунд, чтобы пробежать по нему взглядом, и без интереса убрать от себя.

- Тем не менее, я сниму браслет только в том случае, если ты докажешь не только свою непричастность к убийствам, но и способность сотрудничать с полицией. Устройство помогло нам выследить твои сегодняшние прогулки. Скажи. Что на самом деле произошло сегодня с тобой и твоей подругой днём?

Изменено 4 апреля, 2015 пользователем Willhelm F.F.

[August 0]

Услышав звук открывающейся двери, Август, как всегда, подпрыгнул на месте от неожиданности и испуганными глазами уставился на входящую Эклер. Хоть он уже как час закончил выполнение своего "домашнего задания", он до сих пор сидел на кровати, сжимая в руке карандаш, размышляя, что он скажет детективу и продумывая дальнейший действия и события.

Пробежавшаяся глазами по листку Клер могла прочитать, что кот понаписал за эти два часа. Вряд ли она открыла для себя что-нибудь новое, прочитав, что Август якобы считает, что убийство было совершенно чем-то нечеловеческим. Кот якобы решил, что мотивами для этого убийства у потустороннего существа могла быть месть за якобы совершенные предками убитых преступления в отношении этого создания (в скобках было отмечено, что существо было чем-то вроде ожившего мертвеца). Правда, такой вариант Густ не стал подробно расписывать, вовсе зачеркнув все слова, видимо, отказываясь от такой картины преступления. Не зачеркнутые слова гласили о том, что поводами для убийств могли быть или разборки внутри общества уличных хулиганов (убийство "авторитета" с целью занять его место), или какие-то трения между богатенькими семействами (убийство одного из наследников с целью запугивания? - было помечено рядом). Август исключил, что это может быть совершенно теми, кто задумал такое, так как это слишком опасно для них. Тогда им оставалось нанять третье лицо, стороннего убийцу. Но кот исключил и такой вариант, сославшись на то, что в Графитохолмске вряд ли есть такие искусные киллеры, да и в случае первого варианта это было бы просто слишком дорого для гопника. Тогда что остаётся, как самое невероятное, но тем не менее, возможное, как связь с потусторонними существами и совершения с ними сделки, заключавшейся в убийстве ненужной фигуры за какую-то плату? А другое убийство было совершенно с целью отвода глаз на какого-нибудь случайного жителя города.

Август не думал, что такой бред Клер воспримет, как что-то серьёзное, но было уже поздно, листок испачкан и прочитан. И это не отвело от него опасность в виде вопросов относительно сегодняшнего. А жаль... Кота сразу начало трясти, было видно, что он снова нервничал, как и вчера. Густ уже серьёзно думал над тем, чтобы рассказать всё, как есть и закончить эти каждодневные допросы. Да, он попадёт в тюрьму, но этот кошмар закончится.

- Хулиганы с собакой напали. Она разодрала мне бок... - Снова попытался с помощью вранья выпутаться Август из начавшейся череды вопросов.

[Володя 0]

 - Хулиганы с собакой, говоришь? – помрачнела лисица. Почти демонстративным, медлительным жестом она спрятала ключ в глубины своего кармана, и пугающе сурово подняла взгляд на кота. В этот раз не было вещей, которые могли бы служить поводом твлечься для Августа. В палате было пусто, и Эклер, как назло, ничего с собой не принесла. Лисица без слов требовала, чтобы кот прямо и честно смотрел ей в глаза, и давал такие же прямые и честные ответы.

  – И стёкла, значит, выбила собака? – почти съязвила женщина. Но, ввиду свего серьёзного, совсем не насмешливого характера, решила не давить на школьника сарказмом и не пустословить. С её стороны даже нехорошо было умалчивать от Августа правду, чтобы поймать его потом на лжи. В отличие от некоторых – совесть у неё ещё не атрофировалась. Эклер тяжело вздохнула, и, как и подобает справедливой полицейской, решила рассказать всё, что должна была ему сказать сначала.

 - Август, если и дальше продолжишь врать – это для тебя плохо закончится. Ты и так задолжал мне объяснительные для своих отлучений во время домашнего и больничного ареста, - заговорила женщина пониженным тоном. – Слушай внимательно.

 Сегодня, приблизительно в 3 часа дня, вы с Герой Вальден-Фейг вышли с территрии больницы, заявленной как место временного ареста, и направились домой. Пробыв там примерно 15 минут, вы отправились обратно. Примерно на середине пути дом-больница вы внезапно отклонились с дороги, зайдя в соседний переулок. Всё это было записано и передано мне при помощи электронного устройства на твоей руке, про которое ты, похоже, забыл. 

Позже в том месте были обнаружены четыре разбитых стекла жилых квартир, которые, по свидетельству соседей, были выбиты одновременно. Лечившая тебя медсестра позже доложила мне, что эти осколки позже вытаскивала из твоего бока. Довольно странное течение обстоятельств, не находишь? Пока я не могу дать ему трезвого объяснения, но будь уверен – это дело времени, - остановилась детектив, чтобы перевести дыхание, и продолжила:

Ещё более странным это событие делает признание твоей подруги. По её словам, с неизвестными целями на вас неожиданно напал белошёрстный антро в длинном плаще. Собаки у него с собой не было. Вам всем удалось закончить драку и сбежать из переулка д появления полиции. 

 Что ещё более удивительно – внешность нападавшего мне до этого описала Марта Штилле, и ещё несколько людей. По её словам, этот парень, некто Берестов Владимир, грязным шантажом заставил её дать согласие на снятие счета наследства покойного, по закону принадлежавшего ей, чтобы поделить его с другими заговорщиками. Поиск правды в этих подробностях – наша забота, я говорю только то, что мне передали.

 Я повторю вопрос, относящийся конкретно к тебе. Что. Произошло. Сегодня. Днём. Во время. Вашей. Прогулки?

Отчеканив последние слова, лисица воспользовалась своим характерным приёмом – застыла, как статуя, ожидая от Густа такого же хладнокровного признания.

Изменено 4 апреля, 2015 пользователем Willhelm F.F.

[August 0]

Что же, Эклер добилась своего. Все эти слова о неточностях в его лжи, о том, что он, по сути своей, сбежал из-под домашнего ареста, слова Геры (да чтоб ей пусто было!), о описании внешности какого-то Владимира Мартой раскололи Августа словно орех.

- Мы... Мы наткнулись на это... это существо, когда шли обратно - Кот начал хныкать и не находил сил смотреть в глаза Клер. - Мы бежали за ним... Гера убежала, а это... оно меня чуть не убило... Оно разбило окна и кинуло в меня осколками какой-то магией... - Из глаз Густа появились первые слёзы. - Мы думали, как изгнать это обратно. Против вампиро-ов способы борьбы вспоминали, домой ходили за чесноком и солью. Это чудовище только ненадолго испугалось... Не знаю, почему оно меня пощадило тогда, в переулке, но оно придёт обратно, чтобы убить меня окончательно... Помогите, пожалуйста. Я думал, что это неправда и никого с помощью этой книги призвать нельзя... Только Геру не трогайте, она не виновата, это я сам виноват. Сам, сам...

Слёзы перешли в рыдания и кот больше не мог ничего говорить из-за спазмов, сдавливающих горло. Он сейчас боялся практически всего на свете. Того, что сейчас сюда ворвётся Вильгельм и всех убьет, того, что сейчас на него начнут кричать и обвинять во всех его грехах и так далее. Он даже закрыл руками голову, боясь, что его начнут бить.

[Володя 0]

Лисица глядела на весь развернувшийся перед ней цирк, поначалу, с ледяной, профессиональной непроницаемостью. Диалот, не расколовшийся даже под силами Кулона и Лоренца, удивил её больше, чем подросток, распсиховавшийся от своей же глупой промашки. Но потом она осмыслила не только эмоцию, но и сообщение Августа. Обычно в такие моменты в фильмах девушки со всей силы лупили по щеке собеседника и кричали «соберись, тряпка!», но Эклер хватило только на то, чтобы со всей силы шлёпнуть себя по лицу. Сидела она в такой позе до тех пор, пока кот не перестал, по крайней мере, отвратительно хныкать. Полицейская была отнюдь не из тех сильных женщин, которые любят греть под крылом своих слабых, но романтичных мужей: от вида здорового, крупного, ростом выше самой сыщицы парня, льющего реки слёз под одним суровым взглядом дамы, её начинало буквально тошнить.

 - ОЧЕНЬ СМЕШНО, АВГУСТ, – решительно прервала клоунаду Эклер. Ей требовалось несколько глубоких вдохов, чтобы заставить себя успакаивать кота, а не отчитывать за безвольность. – Хватит строить из себя идиота. Мы знаем намного больше, чем ты предполагаешь – я потратила громное количество нервов и сил, чтобы на сыскную полицию в этом пропащем месте работали достойные, если не сказать лучшие в мире, технологии. На данный момент мы уже поймали и обезвредили тех двух антро, которые, по нашему мнению, причиняли реальный вред мирным жителям города. Трое менее опасных личностей уже попали под наш прицел и будут задержаны в течение ближайших дней. Так что, могу тебя уверить, если кто-то и пытался тебя шантажировать, то сейчас он сам должен заботиться о безопасности своей тушки. В нашем городе нет таких преступников, от которых ты в своем положении не мог бы спастись, просто позвонив полиции.

Неожиданно в голову лисицы закралась какая-то мысль. В голове сыщицы засветился диафильм из коротких, на первый взгляд, бессвязных эпизодов, частью которых свидетельницей стала она сама, а частью – только представляла со слов коллег.

Огромный, как шкаф, кот, с серьёзным и самоуверенным видом передавал зав. сам. тов. Калинину про демона-некроманта, ломающего кости чёрной магией. 

Захлёбывающийся от рыданий кот в почти невменяемом состоянии, пишущий и несущий бред про какое-то существо, нападающее на людей по наводке.

Бессмысленное само-, или, может, просто убийство авторитетного вора в законе.

Огромная тренированная бойцовская собака, в один миг вытащенная из-под надзора хозяйки и порванная в клочья всего на несколько минут.

Двое милых мужчин среднего возраста, обеспокоенно рассказывающих о бедном котике, сломавшего себе всю нижнюю половину тела. А котик, кстати, оказался злобным убийцей.

Преступник, исчезнувший за пару секунд после перелома позвоночника своей жертве.

Пуля, прошедшая сквозь плечо гиганта.

«Не смей даже думать об этом. Ты же не хочешь составить компанию тому парню из психушки, заодно с Венигером?»

Эклер с силой тряхнула головой, как будто отгоняя от себя сон. Ей срочно нужно было найти ту спасительную идею, при помощи которой она вернула бы свой железобетонный здравый смысл. И, как ни странно, нашла такую идею - пока ещё сырую. Скорей для себя, чем для Густа, женщина начала рассуждать:

- Кстати, Август. Убийца, или его брат – в оправдание своих действий так же, как и ты, упоминал связь с нечистыми силами. Я искренне надеюсь, что это всего лишь совпадение, и этот запах заговора мне только причудился.

Последний раз предупреждаю тебя. Говори правду. Это облегчит тебе жизнь.

[August 0]

В порывах хныканий и нехватки воздуха от рыданий немного успокоившийся Август "немного" пропустил мимо ушей слова о каких-то двух антро, которые, якобы, были теми, кто виновны в преступлениях, которые на самом деле совершил Вильгельм. Он только понял, что Эклер не поверила тому, что это на самом деле было потустороннее существо, а не обыкновенные смертные антро. Можно было её понять, но Густ начал снова впадать в панику, думая, как ей доказать, что это была нечистая сила, а не обыкновенные преступники. Как иронично. Пару дней назад он боялся, что детектив узнает о том, кто на самом деле убил гопника и мажора и как он связан с этим, а теперь страх был в том, что она не поймёт, что на самом деле происходит.

- Нет, нет, я говорю правду! Это существо убило Морта и Велтена! Оно приходило ко мне почти каждую ночь, а сегодня днём пыталось меня убить! - Пытался словесно убедить Клер кот, но понимая, что этого недостаточно, достал ту самую книгу призыва, которую они вместе с Герой утром "предусмотрительно" оставили в палате. Он начал судорожно листать до той самой страницы, с которой его жизнь пошла по какому-то другому пути. Для лисицы это значило, что следующие две минуты были очень увлекательным сеансом прослушивания шелеста страниц, пока Август не нашёл нужное и не протянул ей книгу. - Вот! Этот ритуал правда сработал! Я думал, что это неправда и что можно было просто поиграть вместе с боящейся таких вещей подругой, но оно, к ужасу всех, сработало! Это существо пришло ко мне, а потом убивало людей! Велтена, Морта, вашу коллегу!... - Август сильно возбудился и стал быстро-быстро говорить, держась здоровой рукой за голову. - Чудовище пришло в этот мир из-за меня! Я боялся рассказать об этом... Мы с Герой сегодня встретили его, преследовали, хотели изгнать, но оно оказалось слишком сильным.

Густ остановился на пару мгновений, чтобы передохнуть и попытаться снова доказать, что он говорит правду.

- Вы же ведь не думаете, что обыкновенный антро мог выбить четыре стекла одновременно и нанести мне такие раны простым стеклом? 

Изменено 6 апреля, 2015 пользователем August

[Володя 0]

Лисице ничего не оставалось, кроме как сидеть с наимрачнейшим видом и смотреть не столько на ,мягко говоря, спорные доказательства. сколько в карие глаза подозреваемого. Эклер ни на секунду не выразила доверие, даже заинтересеванность словами Августа, и молчала, видимо, только ради небходимого психологического эксперимента – насколько же далеко зайдёт ложь Августа. 

- Я не могу понять, чего ты этим добиваешься. Ты только отнимаешь у меня и других время. Если хочешь сесть за решётку – так и скажи. Пока у нас полно тщательно контролируемых и безопасных мест в обезьяннике, - выдохнула детектив. Пыталась ли она шутить или говорила вполне серьёзно – определить трудно. 

До того, как Август начал сыпать новым бредом про демонов и чудищ, женщина осторожно приняла у него из рук книгу и развернула текстом к коту.  Вместо того, чтобы, как учительница, держать левой и показывать правой, положила издание себе на колени, чуть подогнула их и показала на страницу пальцем. Сыщица не стала вынимать из кармана свою страшную культяпку, и возить металлом по пожелтевшей бумаге. На той картинке, куда она показала, был изображён дьявол в старом средневековом стиле. Уродливое создание походило на адскую смесь всех животных – от льва до змеи, размером со взрослого быка. Качество рисунка оставляло желать лучшего, но хорошо передавало  ужас, и более значительно -  мерзость создания. 

 – Как ты думаешь, если бы вот это вышло днём на улицу, то его бы никто, кроме тебя и Саира, не заметил бы? Или оно прикидывается нормальным человеком для всех, кроме избранных, вроде тебя и тех двух бандитов? Очень плохо, если этот демон – ничто иное, как плод твоего воображения.

Мне удалось убедиться в том, что преступники оснащены техникой достаточно, чтобы выводить из строя камеры на большом расстоянии и вскрывать двери квартир. Так что я не думаю, что Берестов, или как его там, не смог бы использовать против тебя какое-нибудь изощрённое приспособление для пыток. Единственное, что на данный момент не может быть объяснено с рациональной точки зрения – это твои раны, о которых ты упорно что-то умалчиваешь, - уверила, ради всеобщего спокойствия, лиса, хотя в душе сама сомневалась в своих словах.  

 Перемещение вдоль стен, и ещё с крыши на землю, с этажа на этаж, со скоростью ветра. 

«НЕ УСПЕЛА»

Берестов, это был ты?

Эклер выполнила свой долг – вкратце объяснила подростку, почему он не прав и почему конструктивный диалог вести с ним она не намерена. По крайней мере, лисица понадеялась, что он больше не будет настаивать на своей абсурдной точки зрения. Как-никак – детектив всё ещё втайне боялась поверить в злобного демона, или мистического духа, забирающего людские и звериные жизни ради своего развлечения.

- Советую тебе перейти на домашнее лечение. От процедур в этой шараге толку мало, а у себя дома, по крайней мере, ты приведёшь порядок нервы. Оставаться одному в твоем положении – не лучший вариант. Здесь я помочь уже ничем не могу.

 До встречи, Август.

И так скомканно попрощавшись, Эклер вернула книгу коту и быстрым, решительным, и тм не менее каким-то слегка театральным шагом вышла из палаты. Парень успел увидеть только четыре зловещих огонька глаз, и дверь плотно закрылась.

Неполный месяц размазанным пятном светился сквозь серые тучи. Под ними клубились огромные клубы чёрных массивов облаков. Очень странно – видеть луну, когда вся остальная природа обещала мощный, гремящий водой дождь в предверие зимы.

[August 0]

Если бы у Августа хватило смелости ненадолго перебить Эклер, то на неё посыпались бы слова о том, что вызванный им демон выглядит совершенно не так, как изображено в книге, но он правда может притворяться обычным антро, что на самом деле он выглядит совершенно иначе, лишь будучи немного похожим на себя под "маскировкой", о чём он увидел подтверждение во время сегодняшней встречи, и, как ни странно, ему правда немного хотелось в обезьянник, если в грядущую ночь там было хоть немного безопаснее, чем в палате больницы, где никто не отзовётся на твой крик. Но да, он не решился прервать поток контраргументов, просидев до самого ухода представительницы закона.

Да и даже когда она ушла, Густ не нашёл в себе что-нибудь выдавить. Ему хотелось подождать, пока Клер точно покинет больницу, чтобы сотрясти здание (учитывая толщину и качество стен, это было вполне выполнимо) криком негодования и отчаяния, вызванное непониманием логики всего происходящего. Почему раньше, когда он боялся как-нибудь показать, что он виноват, то никто на это не обращал внимания, а сейчас, когда кот прямо говорит, что он виноват в совершении этих убийств, то ему не верят и считают за сумасшедшего? И сейчас он наверняка был в опасности, исходящей от ищущего мести за удар в спину вампира, а сделать он ничего не мог, кроме как сидеть и глядеть на закрытую дверь, словно оттуда придёт спасение.

На месяц же он почти не обратил внимания, кроме воспоминаний о таинственных словах Вильгельма "Я дам Вам ключ – словосочетания «обратная сторона Луны» и «бесконечная лестница»". Что это могло значить? Что могло быть на обратной стороне Луны, кроме невидимых с Земли кратеров, которые лишь немного отличались от видимых, камней и пыли? То, что ёкай пришёл с Луны или там было какое-то спасение для Августа?

Нет, надо спать. Утро вечера мудренее...

Изменено 7 апреля, 2015 пользователем August

[Игорь 0]

Выслушав слова Августа и гудки в трубке, Гера какое-то время стояла, не убирая руку с телефоном от уха. Стояла молча, кусая губу и сдерживая слёзы. Ей не настолько было обидно из-за слов Августа, сколько хотелось выплеснуть накопившееся волнение. Хотя, конечно, слова товарища её тоже весьма задели. "Что еще я могла сделать?" обиженно думала лисица, пряча телефон обратно в сумку. "Если бы я не вызвала полицейских, а Август сам не справился бы с Вильгельмом..." девочка замотала головой, пытаясь выкинуть эти мысли из головы - думать о возможных последствиях абсолютно не хотелось.

Однако, думать о чём-то другом? О чём сейчас вообще можно было думать? Гере было страшно, очень страшно. Сосредоточиться на чём-то, кроме нападения Вильгельма, казалось невозможным. Более того - лисица не знала, что ей делать дальше. Нет, на самом деле ей стоило бы прямо сейчас направиться домой - ведь она все еще была под домашним арестом, и ей не хотелось получать нагоняй от матери. А если мать еще и узнает про то, что на Геру сегодня напали... Девочка прижала уши к голове.

На самом деле, она думала об этом и с другой стороны. Дома, вообще, должно было быть безопасно, но... Только сейчас Гера всерьез задумалась о том, на что пойдёт Вильгельм, чтобы добраться до тех, кто противостоит ему. Кажется, Август упоминал убитых полицейских? Тех, которые просто встали у вампира на пути? Гера была уверена, что Вильгельм обязательно отомстит и им с Августом. И идти домой сейчас - означало навлекать опасность на близких. Ей вдруг ясно представилось, как вампир появляется у них дома, как Гера тщетно пытается спрятаться, как родные пытаются защитить её, а Вильгельм превращается в чудовище, и...

- Нет, нет, нет,... нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет... - жалобно, еле слышно шептала себе под нос Гера, обнимая себя за плечи. Она испытывала отчаянье - ей некуда было идти. Оставаться одной было равносильно самостоятельному просовыванию головы в петлю, поиски защиты в лице других антро - подверганию их смертельной опасности. Она даже не могла обратиться в полицию - это ничего бы не дало. Полиция не умела сражаться с нечистыми силами. Более того - если бы Гера заикнулась об этом, её бы наверняка сочли дурочкой, или просто какой-нибудь врунишкой, хулиганкой. 

"Неужели придется просто смириться?" - уныло подумала Гера. Ей вдруг пришла в голову мысль о персонажах из книг и фильмов, которые, во избежание долгой и мучительной смерти, сами прерывали свою жизнь. "Нет, нет, и думать не смей, Гера!" испугалась своих мыслей девочка, вспомнив, что самоубийство - один из самых страшных грехов. Устыдившись этой идеи, она, как бы прося прощения, схватилась за крестик... и только сейчас ей пришла в голову идея. Эту идею они с Августом косвенно обсуждали раньше, и её Август не одобрил. Но то ли в Гере всё ещё играла обида за то, что он не оценил её заботы, то ли ей казалось, что она действительно права, а он - ошибается - но лисица всерьез задумалась над походом в церковь. Идею насчет того, чтобы притащить туда Вильгельма, она даже не стала обдумывать - после сегодняшней встречи для нее стало очевидным, что это ужасный план, и реализовать его нет никакой возможности. Но что, если попросить там совета? 

Гера воспринимала реальность наивно для её возраста. Она уже представила себе, как приходит в церковь, и признаётся там в том, что произошло с ней и ее другом. Конечно же, она исповедывается после этого, и священники ей всё прощают. На то они и священники, они обязательно поймут и признают ее невиновной, когда увидят, как сильной она раскаивается в том, что не помешала своему другу, и как сильно хочет остановить нечистого. Потом, в ее представлении, священники бы дали ей советы насчёт того, что делать дальше. Или нет, даже не так - они пригрели бы её в стенах своей церкви, и Августа пригласили бы туда же, безопасности ради. А сами бы, с помощью одним им, следователям Бога, известных методов расправились бы с Вильгельмом. 

Гера воспряла духом. Она действительно поверила в то, что всё так и будет. Она даже уже начала представлять свой разговор с Августом и то, как она будет его убеждать показать работникам церкви своё раскаянье. Если кот не будет упрямиться, или ворчать на неё за принятое решение - всё пройдёт хорошо. "Надеюсь, это послужит Густу уроком" подумала лисица, перебегая дорогу. До церкви было уже недалеко. "Он ведь неглупый. Он должен понять, что то, что он сделал - ужасно. И он должен никогда больше не повторять этого."

Несмотря на то, что она приняла его сторону и ничем этого не показывала - она всё ещё была жутко возмущена поступком Августа. Ничто не смогло бы ей объяснить, как можно было добровольно связать свою жизнь с тёмными силами. Как можно было вообще заинтересоваться этим. Как можно было взять эту треклятую книгу, и, более того, принести ее к себе домой. Мало ли, что из нее ночью вылезет? О том, чем это всё в итоге закончилось, даже и говорить не стоило.

На самом деле, лисицу, кроме всего, тревожили слова Вильгельма. Сейчас, когда паника немного спала, она вдруг вдумалась в то, что говорил вампир. Что он упоминал про три желания?... "Надо поговорить с Августом. Серьезно поговорить. Прямо сегодня" решила Гера, и вдруг вспомнила о том, что он ей сказал. "Нет. Завтра поговорю. Пусть остынет... да и поправится" Гера ощутила укол совести. Всё-таки, Август действительно просил её не связываться с полицией, а она его ослушалась. Во благо коту, конечно, но ослушалась. Наверное, у него были причины так сердиться на неё. Менее обидно от этого, конечно, не становилось, но всё-таки Гера немного успокоилась. "Позвоню ему завтра, прямо утром. А потом зайду в гости и принесу каких-нибудь фруктов, чтобы поправлялся скорее" решился девочка. "А когда разберемся со всем этим, и когда он окончательно поправится - предложу ему с нами на дачу поехать. Ему точно понравится отдыхать с нами в этой деревне!"

Думая обо всём этом, Гера даже не сразу заметила, что уже почти подошла к церкви.

 

Всё оказалось не так просто, как ей казалось.

Точнее, всё оказалось совсем не просто.

В представлении Геры, она зашла бы, сразу бы поняла, к кому обратиться, и ей бы, конечно, тут же уделили внимание, выслушали, пожалели и бросились бы помогать. Реальность оказалась куда менее радостной.

Только зайдя в церковь, лисица начала ощущать себя неуютно. Церковь, в которую она ходила с малых лет, церковь, обычно вызывающая у нее только положительные эмоции: трепет, восхищенное волнение, легкую, не приносящую негативных эмоций тревогу - сейчас казалась чужой и мрачной. Тяжелые, толстые стены словно бы давили на замершую в дверях девочку. У нее создавалось впечатление, что сама церковь уже в курсе того, в чем приняла участие лисица, и сейчас давит на неё за это, обрушивается на плечи немым укором, пробегает хорошо ощутимыми мурашками по спине, обращается в дрожь в коленях и локтях, остаётся на теле холодным потом... У Геры даже немного закружилась голова, и ей захотелось выйти обратно на улицу - туда, где солнце, туда, где будто бы даже теплее, чем здесь, туда, где воздух.

- Чего встала на дороге? - сварливо спросила скрюченная старушонка, зашедшая за Герой и действительно не имеющая возможности пройти.

- И-извините, - почти неслышно выдавила Гера, и шагнула в сторону. Ворча что-то себе под нос, женщина прошла дальше, уже не оглядываясь на девочку. А ту замечание смутило окончательно. Она наконец поняла, что не имеет ни малейшего понятия, к кому ей обращаться. А даже если она вдруг узнает...

"Исповедь" хорошо звучала в ее голове. "Исповедь" казалась ей просто возможностью выговориться, пожаловаться кому-то. Но теперь она взглянула на это с другой стороны. "Исповедь" означало, что она раскроет кому-то - пусть и церковному служителю - секрет Августа, означало, что она навлечет на друга проблемы, означало, что он снова будет сердиться на неё, и даже возможно, что о рассказанном Герой узнает её родня. От пришедшей ли в церковь и поговорившей со священником бабушки, или от посторонних людей - но узнает. Это не могло закончиться хорошо. Она бы получила нагоняй и от матери, и от бабушки - а последнего с ней почти никогда не случалось.

Гера снова была в тупике. Это был даже не тупик, это было какое-то замкнутое пространство - потому что из тупика можно было вернуться той дорогой, которой ты пришёл. У Геры не было пути назад. У неё вообще не было никакого пути.

Странно, но после того, как она это осознала, ей вдруг стало легче. Да и по непонятной причине она начала осознавать, что сейчас-то можно расслабиться. Она не сделала ничего, что собиралась сделать в церкви, и лишь осознала, что даже если захочет - не сможет этого сделать - но ощущала спокойствие. В церкви было безопасно. В церкви Вильгельм точно не мог тронуть её.

Конечно, она не могла оставаться там вечно. Но она могла посидеть здесь и успокоиться перед тем, как идти домой. Церковь снова стала уютной для лисицы. Давящие холодные стены стали оградой, через которую у вампира не было шансов пробраться. Таинственные священники, лица которых для Геры в момент паники казались ужасно неприветливыми, превратились в главных её защитников. Да и, чего говорить - всё в этом месте внушало лисице мысль о безопасности. "Приду сюда завтра сразу как только мама уйдёт" решила Гера. "Или нет, сразу после того, как проведаю Густа. Заодно поговорю с ним. Может, он согласится, что со священниками нужно поговорить - и тогда я решусь на это. А может, поможет мне придумать, как подать историю так, чтобы не было страшно рассказывать".

 

Гера вздрогнула и подняла голову. Она сама не заметила, как, слушая вечернюю проповедь,.. задремала? Прямо в церкви?

Лисице стало стыдно. Это было так неуважительно и грубо... Она надеялась, что никто не заметил этого. В конце концов, во время молитвы многие сидели с опущенными головами. Волосы, может быть, прикрыли её лицо, и закрытых глаз не было видно. Гера надеялась на это.

Она встала и осмотрелась. В церкви еще было несколько людей, но все, похоже, собирались уходить. Гера посмотрела на время и вздохнула. Ей тоже пора было выдвигаться домой, но ей этого не хотелось. В голове лисицы вдруг проскочила шальная мысль - тайком остаться в церкви, например спрятавшись где-нибудь, или уговорив на это тех, кто здесь работает - и провести ночь спокойно, не опасаясь, что во сне ей в шею вонзятся чьи-то острые клыки. Подумав об этом, лисица почесала шею и со вздохом вновь опустилась на скамью. Нет, родители же с ума сойдут, если она не явится домой. Если она не скажет, где она - ее будут допрашивать до последнего, скажет - приедут и заберут. Лучше было не шутить с этим.

Все равно Гера не спешила. Еще минут двадцать она сидела на скамье, думая о своём и предпринимая попытки сформулировать своё обращение к священникам. Она надеялась, что у неё всё же выйдет поднять эту тему сегодня. Откладывать на потом было опасно. 

"Нет, надо, всё-таки, вернуться домой." наконец, вздохнув уже в который раз за долгое время, решила Гера. Она встала с места так неохотно, как не вставала даже по утрам, когда надо было на целый день уходить в школу, где ее еще и мучали всякими точными науками и русской граматикой. Гера сейчас была не против того, чтобы сходить в школу. Она была согласна на то, чтобы её перевели в математический класс для особо одаренных. Она бы училась там на одни пятёрки, и побеждала бы во всех олимпиадах. И закончила бы школу с золотой медалью. Или даже не одной. Что угодно - лишь бы происходящее сейчас оказалось всего лишь сном. Или чтобы сейчас позвонил Август и сказал, что нашел в книге способ изгнать Вильгельма, упущенный ими ранее. И что он уже изгнал того, что теперь бояться нечего.

Жалея о выброшенном чесноке, Гера на всякий случай снова достала из-под одежды крестик, а в карман куртки высыпала немного соли из бумажного конвертика, чтобы удобнее было ею бросаться, если что. Она не знала, действует ли соль на вампиров хоть как-нибудь негативно, или она только защищает от них, или это всё просто слухи - но сейчас у нее не было другой защиты.

Еще с минуту она стояла у дверей, ведущих на улицу, собирась с духом. "Я справлюсь" твердо сказала она самой себе, и решительно толкнула дверь.

...которая не поддалась.

[Володя 0]

       Грозовые облака продолжили окутывать жёлтый месяц до тех пор, пока совершенно не скрыли за собой этот яркий диск. Черные массы спрятали блёклое сумеречное небо, оставив город в сплошном беззвёздном мраке. Гладкие белые стены и золотые купола церкви, способные отражать только тусклые уличные фонари, скрылись во тьме и перестали являть собой нечто неземное, божественное со стороны прохожего; только изнутри можно было увидеть прекрасное убранство крохотного помещения провинциального святилища. Бесчисленное количество свечек оставляли сверкающие пятна на серебряных иконах и блистательных подсвечниках, и делали стены храма рыже-бурыми. Десятки и сотни лиц обрамили великолепные сияющие нимбы давали эффект живости и присутствия этих святых людей, которые, однако, вместо помощи безучастно бросили взгляды в пустоту. После вечерней молитвы ещё остался густой до удушья запах ладана с подмешанным в него восковым привкусом от церковных свечек. Однако, священники в роскошных золотых рясах пропали за недоступными стенами алтаря – каждый христианин с детства приучен к тому, что в церкви нельзя ступать без разрешения батюшки, и он не должен осквернять алтарь своим присутствием. Приветливые женщины у прилавков уже давно покинули святилище. Среди контрастного убранства осталась только одна маленькая напуганная девочка, путь наружу которой преградили врата Бога.

 

Редкие и крупные капли принялись с силой бить по разбитому асфальту вокруг святого места. К тому же, поднялся невиданной силы осенний ветер: проникнув в невидимую щель между дверьми церкви и полом, он начал задорно играть с огнем свечек. Свет хаотично понёсся вдоль стен, оставляя за собой жуткие мелкие тени: портреты святых казались от него не просто живыми, а почти движущимися, вырывающимися из своих металлических оков. Другой сильный порыв воздуха проник и под самое небо, дотянувшись до массивного колокола. Огромный инструмент шатнулся так, что язычок наконец достал до медной поверхности – в то же мгновение раздался внушительный мелодично-полновесный звук, эхом подпевший шуму ливня.

 

Очередная капля с небес точно попала на самый горящий кончик сигареты и потушила её. Бычок пришлось тут же выбросить прямо на пороге дома Бога. Рикошетные попадания воды с небес стали действительно болезненными для того, кто не так давно являлся почти обычным антро. Колокольный звон отозвался разрывной головной болью. Отрезанному от мира ночному призраку ничего не оставалось, кроме вхождения запретное для него место. Разумному человеку  с его логичной биологией и физиологией вряд ли возможно было узнать, как чувствует ёкай страх, смятение или хоть каплю тревоги перед церквью, в которую входит нежеланным гостем.

 

Ещё один запертый, молодой мужчина, издал крик негодования за спиной послушницы.

Резко распахнувшиеся двери впустили внутрь помещения порцию штормового воздуха, мгновенно заглушивших вопль. Влажная пыль напала наь весёлые свечки, охладив и затушив часть их них, и неприятно врезалась в глаза девочки. За затуманенным взором та уже не могла ничего понять.

Разбушевавшийся ветер сослужил слабой прелюдией к выходящему за грани естественного явлению. Мистическая сила ненаправленно ударила во всё тело замешкавшейся Геры, и, пронеся её около десятка метров над мозаичным полом, уронила перед метровым канделябром. Вышвырнув лисичку, тот же заколдованный воздух с сотрясающим стены грохотом запер врата обратно, словно чудовищный ветер дул одновременно в нескольких направлениях. 

 

Когда всё – ветер, игра света и тени, звон колокола и крики священника - закончилось, перед Герой раскрылось, пожалуй, последние зрелище, которое хотел бы увидеть на своём веку любой здравомыслящий смертный. Спасительную дорогу к  церковным вратам перекрывала мрачная тень существа с десятком конечностей, по какой-то причине разных и несколько асиметричных. Ёкай слегка приблизился навстречу к девочке. Гере, видимо, ещё не удалось оценить в полной мере его по-лебединому изящную и абсолютно бесшумную походку; тем не менее то, что случилось сейчас, разительно отличалось от его обычного поведения. Залы заполнил громовой грохот, словно с места сдвинулась и тяжело ступила на мрамор огромная каменная статуя, а не создание, примерно похожее по размерам на человека.

Что до Вильгельма, то Гера в какой-то мере правильно поняла его ход мыслей: он не считал, что перед ним стоит какой-то особый выбор для действий.

 

Безразличные и до того, настенные иконы без сопровождения ярких свечей приуныли, словно неохотно признали перед явившемся созданием его право на присутствием. Всего несколько пар глаз оставались в этом ночном безумии безмолвными и неподвижными союзниками Геры.

Изменено 11 апреля, 2015 пользователем Willhelm F.F.

[Игорь 0]

Надежды нет.

Гера поняла это сразу, как только увидела перед собой Вильгельма. Когда присела и испуганно подняла голову. Когда встретилась взглядом с вампиром.

До этого в ней еще теплилась робкая надежда. Запертая дверь? Просто она слишком долго медлила, и все ушли, закрыв всё за собой. Проблему удастся решить, надо только дозвониться до мамы. Чей-то крик, заставивший лисицу испуганно подскочить на месте? Мало ли, что произошло, возможно, он просто узнал о том, что в здании еще и Гера, или... или... да версий могло было быть сколько угодно! Даже отправивший её в полёт удар воздуха она могла бы списать на просто ветер, если бы вера помогла ей спасти.

Вера не помогла.

Гера выглядела жалко. Она сидела на полу, поджав худые ноги и опираясь на свои руки - она еще не до конца пришла в себя после своего "полёта"; ее уши были прижаты к голове, а полные ужаса глаза, ставшие от страха заметно больше, чем обычно, были устремлены на Вильгельма. 

Сама не зная почему, лисица вдруг какими-то дальними уголками мозга, не занятыми обработкой того, что происходит с ней, поняла, что не чувствует страха. Она вообще не испытывала никаких эмоций, внутри было как-то пусто и холодно. Не было даже чувства обреченности. Не было ничего.

Однако, через несколько секунд всё кардинально изменилось. Когда помещения словно бы сотрясли звуки шагов Вильгельма, когда эти же звуки ударили Гере в уши, заставив все тело покрыться мурашками, когда жуткий силуэт, который ну никак не мог принадлежать обычному антро, шагнул к ней, к лисице вдруг вернулась возможность испытывать эмоции. Она широко распахнула рот - очевидно, для крика - но не смогла даже пискнуть, только сделала глубокий вдох. У неё началась паника и дыхание сбилось, участилось.

Вильгельм стал еще ближе. Девочка чувствовала себя так, будто от ужаса её душа сейчас сама, без посторонней помощи покинет земную оболочку. Глаза защипало, а в горле застрял ком, но плакать не хотелось. Понимая всю бессмысленность своих действий, лисица вскочила на ноги и попятилась, беспомощно вертя головой, но взгляд, все равно, концентрируя на Вильгельме. Боковое зрение ей ничем не помогла - Гера не видела никаких путей отступления, ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия. Никаких шансов.

Икона. Гера заметила икону, и вдруг новая волна ужаса захлестнула её, даже уничтожив этот ужасный колючий комок в горле.

- М... мы же в церкви... - не своим голосом прошептала, просипела, простонала она, снова зажав в руке крестик - свою единственную и последнюю надежду. - Почему... как ты можешь здесь находиться?...

Девочка вспомнила про соль в своём кармане, но она даже не стала пытаться достать её. Существо, стоящее перед ней, спокойно находилось в церкви. Существо, пришедшее за ней, не боялось ничего, чем можно было навредить обычным вампирам. "Уже почти ночь" пронеслось в голове Геры. А ведь она слышала версии о том, что ночью вампиров почти невозможно убить, почти невозможно навредить им. По крайней мере, ночью они точно становились гораздо сильнее. Сильнее, чем днём. В голове лисицы возникло взявшееся из неоткуда "копьё", разбитые стёкла нескольких домов, пронеслись дневные события. Это должно было быть просто цветочками по сравнению с тем, на что Вильгельм должен был способен в ночное время.

Внутри Геры всё леденело от ужаса. Несмотря на понимание его бесполезности, она все еще не могла выпустить крестик. Она всё ещё надеялась, но вместе с тем и не надеялась, она верила и не верила, она пыталась найти спасение, и она смирилась. Всё это противоречие помогало ей не сойти с ума от ужаса прямо сейчас, всё это не давало ей умереть от страха, всё это не давало ей просто сдаться Вильгельму и дать ему сделать то, зачем он пришёл. 

"У меня даже ничего нет с собой" подумала Гера, мысленно перебирая в голове то, что могло найтись в ее карманах. Соль, носовой платок, телефон,...

Телефон! Гера едва не подавилась. Она не знала, кому надо было звонить, но знала, что должна успеть. Хотя бы предупредить Августа о том, что происходит. Он не сможет ей помочь, больница слишком далеко от церкви,... да и что бы он сделал? 

Гера снова сделала пару мелких, нерешительных шажков назад, еле сдерживая крики и рыдания. Ей всего лишь надо было оторваться от Вильгельма, забиться в какой-нибудь укромный уголок, спрятаться, выиграть себе всего минутку, чтобы дозвониться до Августа. Девочке до ужаса хотелось услышать чей-нибудь знакомый голос, неважно, что говорящий. Ругань от Августа за вызванную полицию, нравоучения от матери за нарушение домашнего ареста - господи, да что угодно, даже самые злые слова, но произнесенные кем-то из этого мира, были бы ей бальзамом на душу.

[Володя 0]

В неожиданно наступившей тишине прошло мгновение, в течение которого Гера могла расслышать всё в мельчайших подробностях: своё дыхание, сердцебиение и пульсацию крови в крупных венах близ ушей. Это означало то, что все звуки – ветер вперемешку с шелестом огня, стук капель о крыши, и, что более важно – движение вампира по церкви, прекратилось. Впрочем, погода унялась совсем ненадолго, и в церкви вскоре поднялся тот же монотонный фоновый вой. Но Вильгельм, тем не менее, действительно не предпринимал никаких действий – по крайней мере тех, что могли нанести прямой вред Гере. Нечеловеческий силуэт лжефотографа застыл на месте так, будто являлся деталью интерьера, добавленной в простую церковь художником-авангардистом с ужасными вкусами. Сторонний человек наверняка даже не сразу понял бы, что на самом деле здесь происходит – ёкай ничуть не пытался напугать свою жертву какой-нибудь устрашающей позой. 

Ночной кошмар проявил милосердие, давая Гере относительную свободу и ограничиваясь молчаливым наблюдением за ней?

Впрочем, это совсем не важно. 
 

Температура, начиная с прихода Геры и заканчивая нынешним моментом, оставалась постоянной, и других изменений в состоянии окружающей среды, будь то необычное давление или необычная влажность, девочка не заметила. Но в церкви без видимой причины проходили какие-то неестественные химические реакции. Они были очень медленными – Гера не могла засечь изменения, даже сфокусировавшись на отдельной детали, но со временем начинала ощущать яркую разницу. Всё серебро, что находилось внутри несущего проклятье здания, почернело, будто полностью перешло в оксид; с золотом же происходило примерно то же самое, но цвет в итоге оказывался не чёрным, а рубиново-красным. Все иконы, за исключением одной – самой крупной и высокостоящей – одна за другой превращались в изображение красноглазых существ, занимавших промежуточное положение между почтенными людьми в робах и адскими монстрами, пришедшими из миров Иеронима Босха. 
 

Правда состояла в том, что призраку не требовалось никакого движения, чтобы воевать с тем, что материальной формы не имело. Брошенный им вызов и последующая война с вредоносной ему благочестивостью происходила в совершенно другом измерении, неподвластном человеческому глазу. Лисичка не могла оценить масштаб этого странного действия – но до неё доносились только жуткие его отголоски. 

Изменено 12 апреля, 2015 пользователем Willhelm F.F.

[Игорь 0]

Изменения, происходящие с помещением, пугали Геру, заставляли все больше сжиматься от страха - но вместе с тем и завораживали, привлекали.  В чувства, испытываемые лисицей, кроме негативных эмоций вкралось и что-то вроде любопытства. Всё происходящее с ней было ужасно, и ни на секунду девочка не забывала о том, что она вот-вот умрёт, о том, что смерть её наверняка будет страшной, и одной жертвой в городе станет больше, и о всём том, что она еще не успела сделать в своей жизни. Но с другой стороны, какая-то небольшая часть её рассудка восхищалась тем, что ей в жизни довелось встретить что-то сверъхестественное. Это было немного мазохистское удовлетворение, учитывая, каким было это знакомство с потусторонними силами - но ведь почти все проживают свою жизнь обыденно и скучно, одинаково, магия в их жизни существует только в детстве, когда веришь во всё. А Гера сейчас стояла посреди церкви, которая должна защищать от любой нечисти, от любой беды, от любых злых помыслов - и с замирающим сердцем смотрела, как, не шевеля ни единым мускулом и не пользуясь никакими приспособлениями, стоящий перед ней некто преобразовывал мир, преобразовывал предметы, преобразовывал их цвета и внешний вид. Были ли это действительно изменения в окружающем мире, или вампир действовал на её мозг, очаровывал, заставляя видеть не то, что было на самом деле? У Геры не было шансов узнать.

Магия. Чёрная магия. Она боялась всего этого всю свою жизнь, а сейчас ей казалось, что если бы их встреча с Вильгельмом вдруг закончилась спасением Геры, она бы не отказалась последовать примеру Августа и связаться с нечистью. Посмотреть, на что они способны. Поступок Августа, вызывавший у неё ужас, недоумение и злость, вдруг стал понятен девочке, и ее сердце затрепетало. Она бы сейчас охотно извинилась перед Августом, будь он тут, но...

Вильгельм всё ещё не двигался. Стоял на том же месте. Почему? Давал ли он Гере шанс на спасение, или хотел посмеяться над ее беспомощностью? Проверял, придумает ли она что-то, или просто игрался, как кот с мышью? Задумал ли что-то, или ждал действий Геры, чтобы ответить на них? Собирался ли убить в этом чудовищном молчании, или сказал бы хоть что-то перед тем, как оборвать жизнь? Девочке казалось, что она знает ответы, но все равно она мысленно молила Вильгельма: дай мне шанс спастись, не мучай меня, сделай хоть что-то, скажи хоть слово, не мучай меня больше, пощади...

Все еще стоял на месте. Его бездействие пугало Геру больше всего. Ровно, как и молчание. 

В конце концов, ее нервы сдали. Выхватив из кармана телефон и зажав одну из кнопок - они так часто общались с Августом на этих каникулах, что теперь его номер у нее был на быстром наборе - лисица бросилась наутёк. Бежать было некуда, но она не могла оставаться на месте. Гера вдруг представила, как в этот жуткий момент противостояния она вдруг достаёт телефон из кармана, набирает номер и начинает разговаривать, не обращая внимания на Вильгельма - и у нее вырвался короткий смешок, больше походящий на всхлип, а из глаз брызнули слёзы.

"Ну возьми же трубку, Август" мысленно взмолилась лисица, не зная, куда ей бежать. Она хотела забиться в какой-нибудь угол, где Вильгельму было бы по крайней мере её не видно (она надеялась, что это помешает ему дотянуться до неё какой-нибудь жуткой конечностью раньше, чем она заметит это и предпримет попытку к бегству), и единственным вариантом было что-то вроде кладовки, замеченное напуганной лисицей только сейчас. Гере очень хотелось оглянуться, чтобы убедиться, что её не преследует, но вместе с тем она и боялась узнать, что Вильгельм движется за ней по пятам - и она лишь ускорилась.

Из кладовки, увы, не было никакого потайного выхода. Единственный путь на волю был отрезан,  Гере было некуда бежать. Возвращаться в предыдущее помещение она не стала - а забилась в каменную нишу в стене. В нише было темно, тесно, сидеть на холодных камнях было холодно - но она была Гериным укрытием от внешнего кошмара. Девочка надрывно всхлипнула, хватая воздух ртом, и едва не взвыла от звука прервавшегося звонка. 

"Почему ты не берешь трубку?!" произнести это вслух лисица не могла, захлебываясь своими рыданиями, но в мыслях она проклинала кота. Она не могла знать, что тот сейчас ведёт крайне насыщенную беседу с Эклер, и попросту не слышит звука мобильного. Она не могла знать, что даже если бы Август услышал - он не смог бы ей ответить сейчас.

Второй звонок закончился тем же, чем и первым - то есть ничем. Лисица заскулила и сжала телефон в руке. Она не надеялась, что Август спасёт её, но ведь ей нужно было хотя бы услышать чей-то голос. Не механический голос оператора, впрочем, тоже заставивший девочку трепетать - а голос живого человека. Почему-то это стало навязчивой идеей Геры - услышать чью-то речь. Умирать в тишине и молчании для нее казалось ужасным.

Гера снова зажала кнопку быстрого набора, но на этот раз не Августа - она уже не верила, что сможет дозвониться до него. Она набирала маму - и не смогла сдержать громкого рыдания, услышав ее строгое и недовольное "алло?". Она пряталась от Вильгельма и старалась быть тихой, но теперь не сдерживала себя:

- Мам, мам, мам! - прорыдала она, почти крича в трубку. - Мам, спаси меня, пожалуйста!

- Что с тобой? - она услышала, как напряглась Лариса, и у неё вдруг появилась надежда. А вдруг мама что-то придумает?

- Мам, я в церкви! Меня здесь заперли, мам! Я никак не смогу выбраться наружу! - прячась в нишу так глубоко, как только было возможно, вжимаясь всем телом в твердые, холодные камни, взывала к матери Гера, с трудом удерживая трубку всеми десятью пальцами - руки у нее так дрожали, что она боялась выронить трубку.

- Ты почему не дома? - строго спросила Лариса. - Я тебе, кажется...

- Мам, погоди, это сейчас не важно! - резко оборвала её Гера. Это было настолько непривычно для их разговоров, что Лариса оторопела и замолчала, не издавая ни звука и не перебивая дочь. - Мам, меня хотят убить! Здесь в церкви нечисть... вроде вампир? Я не знаю! Но церковь его не пугает! Он в полной силе, и убьёт меня, он точно убьёт меня! - Гера изливала свои волнения и чувствовала, как ей становится легче. В ней снова начала теплиться надежда...

- Что за чушь вы несёте, мисс?

....тут же оборванная ответом её матери. Гера едва не завыла.

- Мама, я серьезно!!!

- Геральдина. - сурово ответила Лариса. - Я сейчас очень занята. Скоро я освобожусь, приеду и заберу тебя. Сиди тихо и жди меня. Не звони мне - чем больше я буду отвлекаться от работы, тем позже освобожусь и позже заберу тебя. Поищи пока кого-нибудь из людей, работающих там, может, они еще не ушли.

- Мам, ты не понимаешь!!! - закричала Гера. - Здесь вампир!!!

- Перестань, Гера. Я знаю, что ты веришь во всю эту ерунду и боишься. Но тебе пора взрослеть. Поговорим, когда я приеду. Лучше к тому моменту тебе иметь хорошее оправдание тому, что ты не дома, еще и в такое время.

Гудки.

Гера замерла в ужасе. Она ничего не понимала.

Она осталась одна. Один на один с Вильгельмом. Она, всегда окруженная друзьями и семьей. Она, всегда любимая окружающими. Она, душа компании. Она, считавшая, что в любой ситуации ей помогут те, кто её любит.

Она осталась одна. Август не брал трубку. Мать не поверила ей, и даже не собиралась спешить на помощь. Остальные друзья и родные были слишком далеко, или не поняли бы, если бы она позвонила им. Полиция бы не смогла ничего сделать.

Никто бы не смог.

Гера ведь и раньше понимала это. Она была обречена. Она была обречена с того самого момента, как не смогла открыть дверь церкви. Нет, с того момента. как попыталась догнать Вильгельма днем и противостоять ему. Нет. С того момента, как не отговорила Августа совершать ритуал.

Гера лишь убедилась в этом сейчас, когда судорожно сжимала в руке телефон и понимала, что ей больше некому звонить. Помедлив, она убрала трубку в карман и нерешительно подняла голову, обращая все свои чувства к тому, что происходило вокруг неё сейчас. Больше не было ничего вроде телефона, что могло бы привлечь ее внимание и заставить не обращать внимание на то, что будет с ней. Она жалела, что Вильгельм не убил её одним ударом во время разговора. Это была бы прекрасная смерть - неожиданная и быстрая.

Гера сидела, вжавшись в угол и не видя выхода, и ждала. Просто ждала.

Изменено 13 апреля, 2015 пользователем Игорь

[Володя 0]

Вильгельм не дрогнул, пока Гера стояла перед ним, как веха, в ужасе; он не тронулся с места даже тогда, когда девочка предприняла попытку сбежать и спрятаться. Всё то время, что потребовалось девочке для побега и двух звонков, полностью принадлежало ей – её действиям внимал лишь дождь. Продолжительный гул от тяжёлого шага раздался под самый конец диалога, и эхо от него звенело ещё долго после гудков в трубке.

Ёкай утерял одно из главных своих преимуществ – способность каждый раз удивлять людей неожиданными действиями. Он медленно, будто с огромным трудом, перебирался по дому Божьему так, что Гера могла совершенно без труда проследить за его движением по поднимаемому шуму. 

Крохотная церковь включала в себя всего несколько помещений, из которых одно занимало Гера, а второе – запертый священнослужитель. Последний вообще не подавал никаких признаков присутствия – в лучшем случае, несчастный успел сбежать через черновые выходы храма (если таковой вообще имелся). Речь о худшем случае в его ситуации, как и Гериной, уже не шла. У Вильгельма же было только два пути – назад, на выход, или вперёд, к священному алтарю. Появление в церкви демона вроде него само по себе ненормально, но внезапная и бессмысленная капитуляция перед православной атрибутикой – ещё более странно.

Вампир перебрался к самому центру церквушки, где в мозаичном бело-синем кругу сиротливо стояла почерневшая подставка для святой Библии. Книга одна из первых променяла свои холёные белые листы в твёрдой бложке на древнюю труху и обгоревшие страницы с неразборчивым текстом. Очевидно, никакого влияния на вампира такая Библия уже не оказывала. Вильгельм мог бы с равной вероятностью почти свободно пойти в любую сторону, которую ему захочется – включая ту подсобку, в которой нашла последнюю надежду девочка. Но вместо этого призрак задумчиво остановился прямо около Библии, и даже опёрся обеими руками на деревянный пьедестал, словно решил почитать текст оскверненной книги. 

Около минуты все гости церкви простояли в задумчивой тишине.

Совершенно неожиданно раздался невероятный шум. Если бы у Геры хватило смелости выглянуть из своего убежища, то она увидела бы, что неведомое создание с того света наконец сломилось перед лицом Господа, рухнув на колени прямо около подставки. Обладая хорошей фантазией, можно было предположить, что он всего лишь религиозный фанатик, решивший от души помолиться ночью в уединении – но увы, это было совсем-совсем не так.  

Логично было предположить, что смерть ёкаев не может выглядеть так прозаично – ведь никто никогда не слышал, чтобы тела погибших вампиров находили в самых видных местах рабочих церквей, как трупики глупых насекомых, доигравшихся со светом и сгоревших от жара ламп. Нет, как минимум, вампиры должны обращаться в пепел после того, как умирают, а как максимум – уносить следом за собой ещё пару десятков человеческих душ каким-нибудь страшным способом. 

Но как бы то ни было, Вильгельм ещё не умер и вскоре нашёл силы оторвать морду от книги и снова встать, немного пошатываясь. Молчаливая пытка продолжилась.

Пару минут спустя, на фоне монотонного шороха дождя, лисичка услышала близкий шум жидкости. Сперва это были обычные капли, стекающие по по поверхностям и с задорным «кап!» слетающие с них; потом добавились звуки более сложной природы, словно кто-то баловался с водой, меняя силу струек и её направление, или засовывая в ток разные предметы.

Наконец, один из тоненьких, как слёзы ребёнка, ручейков, дотянулись до Геры, облизнув холодом её бедро.

Отовсюду – из икон, свечей, книг и лампад, как из маленьких порезов, тянулись потоки пахнущей ладаном крови… или не крови. Кое-где тёмная жидкость выглядела просто как дождевые подтёки с крыши, давно не ремонтировавшейся людьми; но там, где алой кровью истекали уродливые демоны с икон, зрелище смотрелось хуже любого дурного сна.

К тому же, кровь можно было оценивать как окончательную победу нечистого над святым духом, заселённым в церковь людьми ещё десять, или двадцать, лет назад. Возможно. 

 

Несмотря на ограничения в действии, обладатель красных горящих глаз и ледяной улыбки возник на фоне всего этого ужаса довольно неожиданно. Шаги перестали выдавать его местоположение – шум в кровавой церкви стал перманентен и ненаправлен, чему трудно было найти объяснение. К сожалению, Гера засекла демона, когда тот, полусогнувшись перед каменной нишей, с любопытством любовался жертвой. Фотограф в прямом смысле преградил Гере последний путь на спасение своими широкими плечами.

- Позвольте поделиться с Вами наблюденями. Прежде чем бросать вызов ёкаю – стоит поинтересоваться у него, какую религию он исповедает. Не факт, что он согласится отвечать, или ответит правдиво, но я с Вами от души поделюсь тем фактом, что Я родился и проволок всё своё существование совсем не православным христианином. Иными словами – десяток церквей, вроде этой, преклонится передо мной, чтобы никогда потом не встать, и Вы ничего не сможете с этим поделать. Возможно, православные вампиры бежали бы в страхе при одном виде креста, чего вы, вероятно, ожидали и от меня. А малайских пенанггаланов, говорят, достаточно лишить на одну ночь уксуса. Ну, кажется, я отвлёкся. 

Проверить правдивость слов ёкая было трудно, но рваные следы, источавшие некоторую дымящую жидкость, роднили его с «убитой» им же церковью и подвергали сомнению его слова.

- Вы пойдёте со мной, милая пани.

 

[Володя 0]

Впервые с момента смерти Морта Эклер позволила себе здоровый, крепкий пятичасовой сон в собственной квартире. Впрочем, без ночной возни четырёх хищных живых существ он ей ничего, кроме восстановления физических сил, не дал; очутив пустоту, женщина решила прежде всех забот навестить ветеринарную клинику. Со вчерашнего вечера ничего не изменилось, но Виенн чувствовала себя несколько лучше.

По приезду на место работы первое, что она обнаружила – это развернутую газету на своем рабочем столе. Лисица ещё хорошо помнила, как в один из дней пришла в неописуемый хаос, затормозивший расследование как минимум на несколько дней, и втайне боялась повторения опыта. Один из полицейских был специально назначен пересматривать ночные видеозаписи каждое утро и сообщать о всех странностях. Он доложил: камера в кабинете детектива вышла из строя, а несколько других время от времени давали «белый дождь» - что совсем неудивительно для дешёвой старой техники полицейского двора, но тем не менее немало давило на детектива. Эклер искала пропажи и потери в своём кабинете с утроенной внимательностью и подозрениями и буквально перетаскала все своё имущество с места на место, но так и не нашла ничего необычного. Охрана, прибавившая несколько килограмм оружейного и броневого металла после гибели коллеги, также не сообщила ни о чем новом и интересном. Сыщице пришлось признать себе и другим - если кто-то и приходил ночью в мрачное здание, то ему удалось уничтожить все вещественные следы своего пребывания. Женщина уже решила ближе к вечеру оставить какие-нибудь одной ей заметные детали – бросить где-нибудь свою длинную волосинку, или разогнутую скрепку – и тогда наверняка точно выяснять, копался ли кто ночью в её вещах или нет. 

Вот только эта газета. Лисица взглянула на неё почти с ненавистью.

- Доброе утро, Клер, - дружелюбно поздоровалась судмедэксперт, заплыв в кабинет с большой чашкой кофе. Вид у неё был почти домашний, только тапочек не хватало, но лисица не удержалась от того, чтобы вздрогнуть и почти в прыжке обернуться к ней. – Извини, если я тебя напугала. Там новость… в газете… она действительно странная. Ты не подумай, я не думаю, что это как-то относится к убийствам… - стихающим голосом заговорила белка. Лисица почуяла в её словах ложь, но отнеслась к ней безразлично. Куда больше Эклер интересовало другое: 

 - Так это ты её оставила?!! - по-звериному рыкнула лиса, - Ну, хорошо. Сейчас прочитаю, - нервно отрезала детектив и уселась на кресло так резко, что настала очередь прыгать Алисы. Заметив, с каким напряжённым и сердитым лицом женщина принялась за статью, белка пролепетала:

- Какая я стала рассеянная, кофе забыла добавить в кипяток. Ты можешь звать меняв любой момент, я в соседней комнате отдыхаю, - и скрылась. Детектив даже не подняла голову. Сводка на несколько предложений была обведена яркой красной ручкой доктора.

 

« КРИМИНАЛЬНАЯ СВОДКА

ТАИНСТВЕННОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ В ГОРОДСКОЙ ЦЕРКВИ.
 

Неизвестные надругались над иконами и реликвиями в церкви святого Лукреция на улице Горького. За одну ночь вандалам удалось удалить все золотые покрытия с имущества церкви и закрасить чёрным лица святых. На данный момент, цели хулиганов выяснить не удалось. Священник, присутствовавший в церкви до поздней ночи, отказывается давать какие-либо комментарии по поводу личностей хулиганов и их преступных действий.

«Богохульство в этом городе достигло невиданных ранее пределов,» - возмущается клирик Пётр. – «Православная церковь не сталкивалась со столь наглыми преступлениями с развратных времён Гражданской войны. »

После происшествия церковь св. Лукреция будет закрыта для прихожан на неопред срок. Полицейское расследование активно ведётся.

Младший корреспондент Мирослава Менгеле »

 

Лисица несколько раз пробежалась глазами по статье, выделяя наиболее важные слова. Она ещё раз убедилась во лжи Алисы. Пускай белка и не была профессиональным детективом, но связь с убийствами прослеживалась слишком явно. Алиса первая предложила идею или о необычном оружии группировки бандитов, или, тьфу-тьфу, о их магических способностях и не могла не понять, что здесь к чему. Методы преступника, а так же его глупость и абсолютная бессмысленность действий прослеживалась слишком явно. Кто-то разбрасывался уликами направо и налево, при этом оставаясь в тени.

Но самое отвратительное заключалось в том, что этот кто-то не являлся ни Диалотом, ни его близнецом. Кот очередную ночь провёл под неусыпными взглядами военных врачей и судмедэксперта, и имел при себе железобетонное алиби. 

- Господи ты боже ж ты мой, откуда ж эти сукины дети вылезли, - выругалась лисица. Ей захотелось рухнуть лицом на стол и не вставать до тех пор, пока какая-нибудь другая Мирослава Менгеле не принесёт ей в зубах статью с рациональным и внятным объяснении описанного феномена, и желательно вообще всей той фигни с Мортом, Августом, Мартой и Берестовым. Радовало только то, что с поимки кота ещё никто не был брутально убит и оставалась надежда на то, что самый опасный член группировки до сих пор крепко держался в руках правосудия.

 

- Ещё одна пропала без вести, - возвестил неожиданно возникший у рабочего стола комиссар. – Подружку вашего подозреваемого, Вальден-Фейг, ищет мать, говорит, пропала без вести. На звонки не отвечает, у друзей её нет.

Эклер с треском стукнула лицом о дерево.

 

 

 - Поторапливайся ты уже, полчаса уже очередь держишь, - толкнула сумкой стоящая позади бедного студента женщина. Тот выглядел настолько жалко, будто всю ночь дрался за последний кусок хлеба с уличными собаками и проиграл в нечестном бою, в очередной раз оставшись без ужина, но с позорными ссадинами и синяками. 

- Осмелюсь возразить: не полчаса, а всего двенадцать минут, - деловым тоном отрапортовал юнец. Под его дрожащими худыми пальцами сходил с ума прибор, по простоте своей рассчитанный на среднестатистического графитохолмца – не молодого инженера, а какую-нибудь домохозяйку. Иными словами – банковский автомат с тремя большими кнопками и интерфейсом уровня детских развивающих игр. Каким-то образом парень заставлял его выполнять какие угодно функции, вероятнее всего, даже не запрограмированные изначально, но не нужные ему в данный момент. Автомат зачем-то сначала поменял язык интерфейса на иврит, потом – на Wingdings, и в таком виде отчаянно предлагал студенту вместо перевода денег выступить на благотворительном концерте для обитателей дома престарелых. И всё это – совершенно игнорируя действия пользователя, выбирая без его участия некоторые пункты. Осознание собственной тупости и неумелости больно било по самоценке парня, а содержимое сумки бабки – по его спине. Спустя тринадцать минут механизм получил отчаянного пинка по своей металлической защите, и, испугавшись гнева Вильгельма, соизволил выдать запрашиваемую функцию. С неописуемым злорадством студент вывел на экран кругленькое восьмизначное число.

Заждавшаяся женщина нетерпеливо заглянула через плечо юноши. Экран выдал нехорошую фразу – сообщил, будто при себе у него нет средств, достаточных для выдачи той суммы, которую запросил студент. Вильгельм от души прокомментировал нелитературным выражением нищеброд-машину. А в мозгах графитохолмки в тот момент повернулась вверх дном некая жизненно важная часть, и вместо того, чтобы в очередной раз пнуть бедного хилого юношу и в приказном тоне отослать его подальше, она набожно отшатнулась и чуть было не упала в колени мультимиллионеру. Полный досады, тот ушёл восвояси и освободил место, но женщина ещё долго не осмеливалась подойти к автомату, приветливо зазывавшем её получить любую банковскую услугу.

А снять эти деньги Вильгельму надо было чрезвычайно сильно. Полиция, в сговоре с банком, могла в любой момент проследить приключения очень большой суммы по чужим счетам и переблокировать их всех, тем самым спася Мартино наследство. А Вильгельм, хоть и являлся хитрым, рассчетливым, весьма подлым товарищем, не останавливающимся ровным счетом ни перед чем ради собственных целей, был подвержен той же болезни, что и расслабленная наивная Марта – неутоляемой и неисправимой жадности (а ещё жаждой власти и тщеславием, но это уже совсем другая история). Он не мог допустить и мысли, дабы всё состояние ушло под защиту городской полиции, и по чести и совести вернулось потом к семье Штилле.

 В цепких лапках Вильгельма этим деньгам было бы намного лучше. Он купит себе огромное поместье где-нибудь в дубравах под столицей страны, как в его ламповом детстве, и будет устраивать гулянки каждый день, если не устанет от них. И если не сопьётся – обладая деньгами, он будет позволять себе единственную отраду в вампирской диете – дорогие красные вина, коньяки, сладчайшие ликёры, ну или водку, в конце концов. Хотя, подождите-ка, он же не какая-нибудь там Марта, чтобы мечтать о короне и титуле принца бездельника. Да, он любил лодырничать и спать сутками безвылазно, но дабы сохранять  статус и деньги, придётся подумать и о работе. Однако, тут у Берестова ограничений было немного. Парень считал себя антро многих талантов – он сумел бы устроиться актёром утреннего театра, или диктором на радио, или по старинке мошенничать, обманывая и грабя приезжих туристов-иностранцев. Да хоть детективом в полицию, как Эклер, – на фоне богатства и ежедневных развлечений его вообще ничего смущало. Осталось только вырвать эту самую сумму из рук закона, из тела Августа – несколько лет молодости, как-нибудь загладить свою вину перед Эклер – и вот они, раскрытые врата в рай. 

Танец молодого парня в середине городского псевдо-парка выглядел немного странно для его посетителей, и его должно стало закончить. Перестав кружиться в вихре радости, Вильгельм свалился плашмя на мокрую холодную траву и уставился с широкой улыбкой на свинцовое унылое небо.

Изменено 15 апреля, 2015 пользователем Willhelm F.F.