Игорь

- Еще как спрятаться! - визгливо крикнул Игорь, свернув и юркнув в какую-то аллейку. К сожалению, людей было слишком мало, лавировать и прятаться было особо не за кем и не за чем. Вскоре лис осознал, что еж не так уж и неправ - в этой части парка действительно было довольно много локаций с совершенно прямыми дорогами и открытой местностью - не самое удачное место. "Надо поискать какие-нибудь аттракционы!" придумал лис. Возможно, там был бы какой-нибудь батут с кучей детей, которых можно натравить на злого дядю за то, что его колючки проткнули батут. Или зеркальный лабиринт, в котором можно потеряться и потерять преследователя. Или... или... или... Игорь оглянулся и с тоской осознал, что преследователь не настолько далеко, насколько хотелось бы. Экстренные ситуации требовали экстренных мер - вспомнив отрывок из какого-то фильма, увиденного Игорем во время подглядывания в окно чужой квартиры на первом этаже, лис поймал за плечи проезжавшего мимо ребенка на скейте. Тот чуть не навернулся, но Игорю уже было не до него - вякнув "спасибо, мелкий, и тебя с праздником!", бородач вскочил на скейт и дунул прочь. Конечно, скейт - не машина, слишком много скорости он не давал - но так все равно выходило быстрее, чем на своих двух. А еще можно было позволить себе разогнаться и оглянуться назад, пока скейт сам едет вперед. Что лис и сделал - чтобы оценить расстояние между собой и теперь уже двумя преследователями.

Игорь имел очень полезную привычку - бежать, не оборачиваясь на преследователя, чтобы не сбавлять скорости. Но у этого правила были свои исключения... Например, когда тот, кто гнался за лисом, был вооружен огнестрельным оружием. В такой ситуации Игорь наоборот всегда проявлял большое любопытство к догоняющему, и эта тактика его никогда не подводила. Не подвела и сейчас - он оглянулся, когда Уильям уже прицелился, и даже без его совета принялся скакать, как будто случайно наступил босиком на угли. Зрелище, и без того ужасно нелепое, сопровождалось высоким визгом, достойным какой-нибудь юной испуганной девицы, но никак не бородатого мужика в годах и сединах. Поплясав немного на потеху Уильяму и оставшись недовольным происходящим - равно как и сократившимся расстоянием между ним и ежом - Игорь догадался воспользоваться своей ловкостью и с разбегу влететь на ограду городского парка. - Пока, мужик! - задыхаясь - не столько от усталости, сколько от пережитого всплеска адреналина во время стрельбы - выпалил Игорь, и, направив целое облако листовок в Уильяма в качестве отвлекающего маневра, ласточкой нырнул вниз и рванул по дорожке. Он сразу же осудил себя за свое решение - решетчатая ограда парка не так уж и защищала от вооруженного врага, а строений и укрытий в парке было не так уж много. Лезть обратно, однако, было рисково - лис не рассчитывал, что кучка бумажек надолго отвлечет преследователя. "Хотя на них встречаются интересные картинки.... На одной листовке тёлочка в купальнике была!" с теплом вспомнил бородатый, со всех сил перебирая ногами и ища убежища.

Игорь всегда удивлялся тому, у скольких же антро в мире нет чувства юмора. Ведь у маски действительно смешно менялось выражение лица, если ее сильно, аж до загибов, согнуть пополам и отогнуть ей подбородок!  Ну да, хрустнула как-то подозрительно. Ну да, Уильям действительно увидел на ней трещинку, которой раньше не было - как и грязных отпечатков лисьих пальцев. Ну подумаешь. Чего так злиться-то? Едва увидев, как ёж изменился в лице, лис понял, что сейчас будет - и, не став даже тратить время на возврат предмета владельцу, с веселым взвизгом рванул прочь. - Да ладно тебе, всё нормок! - громко крикнул Игорь, огибая какого-то очень широкого мобианца, занявшего почти весь проход на тротуаре. - Я ща всё починю! Мы короче так сделаем - оторвем белый кусочек бумажки с моих листовок и приклеим к твоей маске! Как новенькая будет, пацан, не кипишуй! Слова про биту заставили лиса заливисто расхохотаться, но всё-таки увеличить скорость передвижения. На пути предстала группка из пяти школьников, видимо, бредущих с прогулки. Лис ловко протиснулся между ними, но перед тем, как продолжить свой побег, положил ладони на спины крайним детям и изо всех сил пихнул их вперед. Все пятеро в итоге полетели прямо на Уильяма, а Игорь рванул дальше.

Игорь важной походкой подошел к алтарю, окинул взглядом склад оружия и прочих вещиц, воздержался от соблазна полапать чужие вещи, или стянуть чего-нибудь смеха ради. Но все-таки не стал - и, еще раз придав себе крайне солидный вид, мол, я тут самый крутой, но так и быть, прямо вам об этом не скажу, чтобы вы не слишком комплексовали - склонился и выложил, пожалуй, больше вещиц, чем все остальные вместе взятые. Очевидно, он брал количеством, а не качеством - его вещицами была стопка разноцветных бумажек, рекламирующих разнообразные товары, услуги и заведения; старая пуговица с отколотым краем и клок русых волос, обвязанных ниткой. Последней штучкой был помятый листок бумаги, на котором коряво, с перекошенными строками и несоблюдением размеров букв, была выведена надпись:  "эта жертва от игоря попкена тоесть миня. у миня вообщем вещей очень мало но вот что я отдам эта вопервых маи лестовки каторыми я дирусь я атдаю их патомучто они предали миня летом и я на них еще абижаюсь а еще там последняя пуговеца с моего педжака и мая барада патомучто она мне дарагая"

- Ага, они тут все злюки и зануды. - шепотом ответил лис, когда Август заворчал на охранника. - Распорядки? Нууу... Тут... да что я тебе буду рассказывать! - махнул рукой Игорь, из лени и вредности ничем не собираясь помогать новому соседу по камере. - Сам же всё увидишь, волосатик! Тебе тут, наверное, еще долго сидеть! Да и мне тоже! Вот мы наболтаемся! - с энтузиазмом вспленул руками лис. - Вот например, продолжая предыдущую тему, - тон кота Игорь попросту проигнорировал. - Кто бы ее похитил, кому она нужна! - весело прыснул Попкин. - Как невесту, что ли? Так она малая еще, да и не красавица, чего ее красть! Вот у вас в школе тёлочка есть, - бородач широким жестом описал телосложение девицы, о которой говорил. - Вот ее бы понятно, если бы украли, а рыжая? Да наверняка заигралась с кем-нибудь и забыла домой прийти! А потом такая: "ой, мамка ругаться будет! ой по заднице надаёт!" - и спрятаться решила! Вернется потом. - уверенно заявил Игорь. - Может, в гости зайдёт! Ко мне, конечно. Она меня обожает! - поделился радостью лис. - Мы с ней постоянно вместе гуляем и играем.

- Зови меня Игорем, - небрежно бросил Игорь. - И на ты! Я же не старикан какой-нибудь, или не зануда, чтобы мне выкать? Услышав вопрос о зеркале в первый раз, собеседник лишь улыбнулся. На второй раз он не выдержал: - Да откуда у меня зеркало, дурилка мохнатая? - рассмеялся самый уважающий своих собеседников "человек" в мире. - Ку-ку, парень, мы в тюрьме! Может, тебе сюда еще телик притащить? Или ту штуку, на которой вы все в игрушки рубитесь? Или холодильник и ванну с теплой водой тебе прям вон там в углу поставить? Или отдельную комнату с кроватью на всю площадь? Или... - лис, кажется, мог еще долго рассуждать на эту тему, но в конце концов угомонился. - Гера - моя племяшка? - переспросил он и его лицо стало чуточку спокойнее. - Та, которая пропала? Я мало слыхал о ней. - сообщил Игорь то, что меньше всего хотел слышать кот. - Я, короче, сидел дома, гонял чаи со своей малой, а тут бац - тётка звонит. Ну, как тётка - она мамка моей племяшки. Начинает орать что-то дурным голосом, слова какие-то заумные, я нифига не понял, но вроде бы она на меня ругалась, поэтому я стал смеяться! А она такая ЗАТКНИСЬ БОРОДАТЫЙ ХРЕН, А ТО УРОЮ, КОСТЕЙ НЕ СОБЕРЕШЬ, ну или вроде того ну а я не растерялся, сказал, что загоню к ней домой свою младшую малую, которая сумасшедшая, и что она ее покусает! И она на меня орёт, а я ей отвечаю и веселюсь! Короче, потом она заткнулась, я думал, трубку кинула - но нет, снова болтать начала! Говорит, мол, не видел свою племянницу? Я говорю: смотря какую! Вот с одной мы недавно на ее утреннике в детском саду Репку играли! А другая ко мне приходила, чтобы заначки сладостей спрятаь! А третью давно не видел, потому что не хочу с ней общаться, она меня подстричь хочет! Начал дальше рассказывать, а она меня обрывает, говорит, мол, я про свою дочку, старый дурак, хватит мне лапшу на уши вешать, ну и я ответил, что ее не видел день или два, а до этого она со своим четырехглазым другом-овощем ко мне приходила! Она такая: кот? И я такой: да, кот, четырехглазый и какой-то отмороженный! А она такая "р-р-р-р-р-р" и трубку бросила! Я нифига не понял, но потом позвонил Ромчик и сказал, что рыжая пропала! Я спросил, мол, куда? А Ромчик: да хрен знает! Увидишь-позвони мне. Вот и всё. Больше я о ней не слышал. - закончил свой рассказ Игорь, улыбаясь. - Загуляла рыжая.

- Сам ты дядя! - несмотря на то, что он первый озвучил такое обращение в свой адрес, прыснул лис и щелкнул кота по носу. Неудачную попытку Августа подняться на ноги Игорь так же встретил веселым смехом. - Ты что, пьяный? Ха-ха-ха! После следующего вопроса он немного успокоился и склонил голову набок, выражая любопытство. - Может быть слышал, может быть нет! Напомни мне, кто это? - весело спросил Игорь. - Не буду отрицать, память на имена у меня фиговенькая! Вот даже ты - мы с тобой вроде недавно чаи гоняли, а я вообще не помню, как тебя звать! Будешь волосатиком. - решил лис. - Так что за Гера?

- Чего ругаешься, волосатик? - прыснул Игорь, который, впрочем, сам не был особо коротковолосым. - Или что, забыл спросоня, что происходит? Ну не волнуйся, дядя Игорь тебе сейчас все расскажет! Перед Августом с полки свесились две босые тощие ноги, грязные и неопрятные, а спустя несколько секунд Игорь спрыгнул на пол и оказался прямо перед Августом. Сейчас кот мог подметить, что их соотношение в плане роста тоже немного изменилось - мелкий лис стал, казалось, еще немного ниже. А в целом ничего не изменилось - каким лис был, таким и остался, в отличие от Густа. - Короче! - жизнерадостно начал лис. - Сижу я такой, играю в свою любимую игру... ты кстати тоже можешь попробовать, у тебя же тоже волосы длинные! В общем, вырываешь длинный волосок и пытаешься завязать на нем как можно больше узелков, чтобы они друг на друга не накладывались! Мой рекорд - двадцать три, потом волосы рвутся уже, или совсем запутываются! Если не веришь - я найду свой рекордный волосок и покажу, я храню его под матрасом! Ну короче, я сидел, вязал узелки на волосах, и тут дверь открываются - и вот, в моей камере ты! Дрыхло, которому нет равных! Как ты вообще нашел время как-то и где-то познакомиться с моей племяшкой, если ты столько дрыхнешь? - глумливо спросил лис. Во время своего монолога он не стоял спокойно - он активно жестикулировал, на фразе "в моей камере ты" сильно ткнул Густа в грудь тонким острым пальцем, приплясывал на месте, вертелся и болтал. Определенно, сомневаться в том, что они с Геральдиной - родственники, не приходилось. - А тебя за что посадили? - наконец дал право голоса коту Попкин. - Меня - за дружбу!

Повертев головой еще немного, Август вдруг увидел кое-что еще более ужасающее, чем факт попадения в тюрьму по неизвестным причинам. Возможно, даже, более ужасающее, чем его последние воспоминания до потери сознания, то есть линчевание Вильгельмом. - Здарооооова! - жизнерадостно воскликнул бородатый лис, свесивший к Августу свою патлатую голову с верхней полки. - Ну ты и дрыхло, скажу я тебе! Я тут один всегда сидел, вот обрадовался, что у меня наконец собеседник будет, еще и рожа знакомая - а ты валяешься, как коматозник, и дрыхнешь, дрыхнешь! Я даже будить тебя пытался - ты ни в какую! А, если у тебя рёбра болят - не обращай внимания. - широко улыбнулся полубеззубым ртом Игорь, дядя Геры. - А еще ты проспал обед, лошок. Ну ничё, потерпишь, ты ж молодой! Тебе сколько, лет восемнадцать? Двадц... нее, для двадцатилетнего ты мелковат. У меня дочке двадцать, она постарше тебя выглядит. И борода у тебя коротковата для двадцати! Это даже не борода, а так, пара волосков не того цвета выросли! Лис глупо захихикал и весело прищурил глаза на кота: - Эх ты, такой мелкий, а уже по тюрьмам сидишь! Будешь как мой младший брат Ромчик потом ходить - куча сережек, как у девки, волосня как радуга, да тело размалеванное! Игорь устал висеть вверх головой и разлегся на своей койке, продолжая вещать, как радио без кнопки отключения, оттуда. К сожалению, они действительно делили камеру вдвоем, и отвлечь болтуна было не на кого.

Лариса ответила не сразу - далеко не сразу. Она не сразу поняла, что ей задали ответный вопрос - получив от Августа отрицательный ответ, она словно отключилась от всего. Её дочь пропала без следа. Если кто-то из ее друзей не соврал, конечно - но в таком случае Гера бы уже вернулась домой. Сбегать из дома было не в стиле Вальден-Фейг-младшей, поэтому Ларисе слабо верилось в такую версию. Очевидно, с её дочерью что-то случилось. И Лариса не могла не винить себя за то, что проигнорировала тот звонок, что не отнеслась к нему всерьез. Она осознавала, что не может упрекнуть себя в том, что не поверила в историю про вампира - она до сих пор не верила в неё - но ведь она могла отпроситься с работы и поехать за дочерью сразу же. Что с ней могло случиться? Похитил ли её кто-то, укрывавшийся в церкви, или ей удалось выбраться, и с ней что-то произошло по пути домой? Похитили ли её, убили ли? Жива ли она сейчас? Когда в новостях Лариса видела, или слышала сообщения о пропавших девочках, или о том, как их нашли убитыми, она почти никогда не пыталась вникнуть в то, что произошло. Она сочувствовала семьям погибших и пропавших, она испытывала гнев в адрес тех, кто губил девушек - но в глубине души в том, что произошло, она обвиняла именно этих девушек и их родителей. Последних за то, что не научили первых жизни, не научили защищать себя, распознавать обман, не доверяться кому попало. Первым... ну, очевидно, за то, что они позволили себе попасть в подобные ситуации. Теперь Лариса смотрела на это с другой стороны - и была поражена тем, насколько всё изменилось. Отношение изменилось кардинально. И женщина готова была пойти на всё, чтобы хотя бы узнать, что её дочь жива. - Да. - хрипло ответила женщина, вспомнив, что держит в руке телефон. - Случилось. Геральдина... пропала сегодня ночью. И, не прощаясь, собака нажала на сброс. Она не могла больше обсуждать исчезновение дочери. Тем более с парнем, из-за которого по материнскому мнению у Геры было и так слишком много проблем в последнее время. Да и нечего было ей ему говорить. Она ещё ничего не знала, да и Август, на самом деле, ничем бы не помог, даже если бы узнал что-то. Лариса напрасно тратила своё время на него. Женщина положила руки на стол, и легла на них головой. Волна безразличия и неописуемо сильной усталости захлестнула её с головой. 

Августу повезло с тем, насколько спокойно ему было. Некоторые антро отдали бы многое, чтобы быть такими же спокойными и все-таки относительно беззаботными, каким был он. В отношении Геры, конечно. Ведь кот был не единственным, кто со вчерашнего дня ничего не слышал о Гере. Ничего не слышали и ее родственники. Никто ничего не знал. Когда Лариса, наконец, освободилась на работе, был уже поздний вечер. Женщина неспешно убралась на своём рабочем месте, рассортировала истории болезней, переговорила с коллегой насчёт процедур для одного из больных. Она никуда не спешила. Гера должна была усвоить урок - урок о том, что мать нужно слушаться. Ведь если бы она сидела дома, как ей и было сказано - она бы не оказалась запертой в церкви. Она бы сидела в тепле и уюте, смотрела телевизор (Лариса, конечно, предпочла бы, чтобы дочь читала, или готовилась к следующему учебному году - но была не настолько наивна, чтобы предполагать, что этим дочь и будет заниматься), ужинала с семьёй, общалась с ними же.  Лариса расценивала церковь как место, совсем не опасное. Конечно же, она не верила в слова о вампире. Ну кто в здравом уме мог поверить в это? Особенно если знать Геру. В позднее время суток она могла пугаться резко мелькнувшей тени, особенно если перед этим она смотрела какие-нибудь сомнительные фильмы, или слушала страшилки, рассказанные братом и отцом. Ларисе было стыдно за то, что её дочь до десяти лет боялась засыпать без света - только ворчание Гериной бабушки помешало женщине отправить дочь к психотерапевту. Авдотья оказалась права - с возрастом Герина боязнь темноты ушла, сменившись боязнью потусторонних существ. И это было гораздо легче вынести - правда, к Ларисиной досаде, лисица до сих пор не перестала верить во всю эту ересь. Оставалось надеяться на то, что это тоже пройдёт с возрастом. Лариса была скептиком. Она не любила игры разума, не любила мистику и не любила ситуаций, когда чему-то нельзя было найти логичного объяснения. Поэтому, когда дверь церкви была наконец открыта, а в здании не оказалось Геры - женщина оторопела. Попытки дозвониться до дочери ни к чему не привели - её телефон всё время был вне зоны доступа. Допустим, это можно было списать на то, что трубка разрядилась. Лариса так и поступила - и начала сердиться на дочь за те хлопоты, через которые она заставляет мать проходить. Еще раз обыскав церковь, чтобы убедиться, что дочь не спряталась от своих воображаемых вампиров в каком-нибудь укромном уголке, и не уснула там в обнимку с разрядившимся телефоном, женщина отправилась домой... где не застала Геру. Можно ли было предположить, что Лариса, добиравшаяся домой на транспорте, случайно добралась домой позже, чем Гера, которая, скажем, забыла деньги, поэтому пошла пешком? Едва ли. На всякий случай, Лариса дала ей ещё полчаса времени. Эти полчаса были мучительными - мало того, что женщина сама начинала переживать, так ещё и Авдотья никак не переставала её пилить. Наконец, время вышло. Телефон так и не вернулся в зону доступа, Гера так и не вернулась домой. Лариса, мысленно надеясь на то, что сейчас услышит в трубке виноватый голос дочери, рассказывающий какие-нибудь небылицы, начала обзванивать Гериных друзей, начав с близких родственников. Никто из тех, кому Лариса позвонила, даже не имел понятия, где Гера может быть. Лариса говорила всем передать лисице, чтобы позвонила матери, если они смогут с ней связаться. И если во время первых звонков её голос был сердитым и раздраженным, то после седьмого-восьмого звонка товарищи Геры, даже хорошо знавшие её семью, переставали узнавать голос Ларисы - настолько тот изменился из-за тревоги и волнения женщины. Звонки ни к чему не привели. Никто в этом городе не имел понятия, где находится Гера. "Я сделала, что могла" решила Лариса и набрала номер полиции. Сначала ей попытались ответить, что "ваша дочка погуляет и вернётся" - ведь по словам Ларисы, связь с дочкой она потеряла только несколько часов назад. Пропавшим человека объявляли спустя трое суток - неудивительно, что к собаке отнеслись недостаточно серьезно. Лариса, однако, не сдалась - накричав на отвечавшего по поводу некомпетентности и прорычав, что теперь-то она понимает, почему в городе совершаются преступления, а убийцу всё ещё не нашли, она объяснила, что дочь позже семи не выходит на улицу одна, да и не одна обычно тоже, что несколько дней назад на неё напали хулиганы, которые избили парня, который был с ней, и что это даёт ей серьезные основания волноваться за дочь.  Полиция всё-таки занялась этим. Им была передана фотография Геры - одна из фотографий, сделанных для школы. У Ларисы дрожали руки, когда она доставала эту фотографию из специальной папочки. Гера на фотографии выглядела немного младше, чем на самом деле. Большие, широко открытые глаза, добрая улыбка, в кои-то веки аккуратная прическа. Антенны спрятаны за волосами - их видно совсем немного, и по незнанию их легко можно принять за заколки. Длинная шея, округлые плечи. Белая аккуратная блузка, поправленный воротник. В реальной жизни Гера никогда не выглядела так опрятно, как на этой фотографии. Утром Лариса снова позвонила в полицию, но ничего нового ей не сообщили. Лариса, которая всю ночь проворочалась, то и дело бросая взгляд на экран телефона - ей все время казалось, что она просто не услышала звонка от полиции, сообщающего, что они нашли её дочь, и уже везут домой - была крайне раздосадована. Женщина была вся на нервах и не могла найти себе места. Она даже не сообщила на работу о том, что не придет сегодня - для нее такая безответственность была нехарактерной.   Лариса сидела за столом. Перед ней был Герин блокнотик, в котором были записаны многочисленные номера её друзей. Возле каждого имени - какая-нибудь милая и яркая наклейка. Был всего один номер, по которому она еще не звонила. Август. Лариса посчитала, что у того Гера точно не будет ночевать - в больнице-то. Она, правда, позвонила родне Августа и узнала, точно ли он еще в больнице - на всякий случай - но это ничего не дало. "Это ничего не изменит. Он ничего не знает" подумала Лариса, глядя на безликие цифры в блокноте. Возле них была наклейка с котом, которому рукой Геры были пририсованы очки и лохматая шевелюра. Лариса вздохнула и набрала номер. - Август. - как только гудки прервались, глухо спросила женщина, даже не представляясь. - Ты не знаешь, где Геральдина?

Изменения, происходящие с помещением, пугали Геру, заставляли все больше сжиматься от страха - но вместе с тем и завораживали, привлекали.  В чувства, испытываемые лисицей, кроме негативных эмоций вкралось и что-то вроде любопытства. Всё происходящее с ней было ужасно, и ни на секунду девочка не забывала о том, что она вот-вот умрёт, о том, что смерть её наверняка будет страшной, и одной жертвой в городе станет больше, и о всём том, что она еще не успела сделать в своей жизни. Но с другой стороны, какая-то небольшая часть её рассудка восхищалась тем, что ей в жизни довелось встретить что-то сверъхестественное. Это было немного мазохистское удовлетворение, учитывая, каким было это знакомство с потусторонними силами - но ведь почти все проживают свою жизнь обыденно и скучно, одинаково, магия в их жизни существует только в детстве, когда веришь во всё. А Гера сейчас стояла посреди церкви, которая должна защищать от любой нечисти, от любой беды, от любых злых помыслов - и с замирающим сердцем смотрела, как, не шевеля ни единым мускулом и не пользуясь никакими приспособлениями, стоящий перед ней некто преобразовывал мир, преобразовывал предметы, преобразовывал их цвета и внешний вид. Были ли это действительно изменения в окружающем мире, или вампир действовал на её мозг, очаровывал, заставляя видеть не то, что было на самом деле? У Геры не было шансов узнать. Магия. Чёрная магия. Она боялась всего этого всю свою жизнь, а сейчас ей казалось, что если бы их встреча с Вильгельмом вдруг закончилась спасением Геры, она бы не отказалась последовать примеру Августа и связаться с нечистью. Посмотреть, на что они способны. Поступок Августа, вызывавший у неё ужас, недоумение и злость, вдруг стал понятен девочке, и ее сердце затрепетало. Она бы сейчас охотно извинилась перед Августом, будь он тут, но... Вильгельм всё ещё не двигался. Стоял на том же месте. Почему? Давал ли он Гере шанс на спасение, или хотел посмеяться над ее беспомощностью? Проверял, придумает ли она что-то, или просто игрался, как кот с мышью? Задумал ли что-то, или ждал действий Геры, чтобы ответить на них? Собирался ли убить в этом чудовищном молчании, или сказал бы хоть что-то перед тем, как оборвать жизнь? Девочке казалось, что она знает ответы, но все равно она мысленно молила Вильгельма: дай мне шанс спастись, не мучай меня, сделай хоть что-то, скажи хоть слово, не мучай меня больше, пощади... Все еще стоял на месте. Его бездействие пугало Геру больше всего. Ровно, как и молчание.  В конце концов, ее нервы сдали. Выхватив из кармана телефон и зажав одну из кнопок - они так часто общались с Августом на этих каникулах, что теперь его номер у нее был на быстром наборе - лисица бросилась наутёк. Бежать было некуда, но она не могла оставаться на месте. Гера вдруг представила, как в этот жуткий момент противостояния она вдруг достаёт телефон из кармана, набирает номер и начинает разговаривать, не обращая внимания на Вильгельма - и у нее вырвался короткий смешок, больше походящий на всхлип, а из глаз брызнули слёзы. "Ну возьми же трубку, Август" мысленно взмолилась лисица, не зная, куда ей бежать. Она хотела забиться в какой-нибудь угол, где Вильгельму было бы по крайней мере её не видно (она надеялась, что это помешает ему дотянуться до неё какой-нибудь жуткой конечностью раньше, чем она заметит это и предпримет попытку к бегству), и единственным вариантом было что-то вроде кладовки, замеченное напуганной лисицей только сейчас. Гере очень хотелось оглянуться, чтобы убедиться, что её не преследует, но вместе с тем она и боялась узнать, что Вильгельм движется за ней по пятам - и она лишь ускорилась. Из кладовки, увы, не было никакого потайного выхода. Единственный путь на волю был отрезан,  Гере было некуда бежать. Возвращаться в предыдущее помещение она не стала - а забилась в каменную нишу в стене. В нише было темно, тесно, сидеть на холодных камнях было холодно - но она была Гериным укрытием от внешнего кошмара. Девочка надрывно всхлипнула, хватая воздух ртом, и едва не взвыла от звука прервавшегося звонка.  "Почему ты не берешь трубку?!" произнести это вслух лисица не могла, захлебываясь своими рыданиями, но в мыслях она проклинала кота. Она не могла знать, что тот сейчас ведёт крайне насыщенную беседу с Эклер, и попросту не слышит звука мобильного. Она не могла знать, что даже если бы Август услышал - он не смог бы ей ответить сейчас. Второй звонок закончился тем же, чем и первым - то есть ничем. Лисица заскулила и сжала телефон в руке. Она не надеялась, что Август спасёт её, но ведь ей нужно было хотя бы услышать чей-то голос. Не механический голос оператора, впрочем, тоже заставивший девочку трепетать - а голос живого человека. Почему-то это стало навязчивой идеей Геры - услышать чью-то речь. Умирать в тишине и молчании для нее казалось ужасным. Гера снова зажала кнопку быстрого набора, но на этот раз не Августа - она уже не верила, что сможет дозвониться до него. Она набирала маму - и не смогла сдержать громкого рыдания, услышав ее строгое и недовольное "алло?". Она пряталась от Вильгельма и старалась быть тихой, но теперь не сдерживала себя: - Мам, мам, мам! - прорыдала она, почти крича в трубку. - Мам, спаси меня, пожалуйста! - Что с тобой? - она услышала, как напряглась Лариса, и у неё вдруг появилась надежда. А вдруг мама что-то придумает? - Мам, я в церкви! Меня здесь заперли, мам! Я никак не смогу выбраться наружу! - прячась в нишу так глубоко, как только было возможно, вжимаясь всем телом в твердые, холодные камни, взывала к матери Гера, с трудом удерживая трубку всеми десятью пальцами - руки у нее так дрожали, что она боялась выронить трубку. - Ты почему не дома? - строго спросила Лариса. - Я тебе, кажется... - Мам, погоди, это сейчас не важно! - резко оборвала её Гера. Это было настолько непривычно для их разговоров, что Лариса оторопела и замолчала, не издавая ни звука и не перебивая дочь. - Мам, меня хотят убить! Здесь в церкви нечисть... вроде вампир? Я не знаю! Но церковь его не пугает! Он в полной силе, и убьёт меня, он точно убьёт меня! - Гера изливала свои волнения и чувствовала, как ей становится легче. В ней снова начала теплиться надежда... - Что за чушь вы несёте, мисс? ....тут же оборванная ответом её матери. Гера едва не завыла. - Мама, я серьезно!!! - Геральдина. - сурово ответила Лариса. - Я сейчас очень занята. Скоро я освобожусь, приеду и заберу тебя. Сиди тихо и жди меня. Не звони мне - чем больше я буду отвлекаться от работы, тем позже освобожусь и позже заберу тебя. Поищи пока кого-нибудь из людей, работающих там, может, они еще не ушли. - Мам, ты не понимаешь!!! - закричала Гера. - Здесь вампир!!! - Перестань, Гера. Я знаю, что ты веришь во всю эту ерунду и боишься. Но тебе пора взрослеть. Поговорим, когда я приеду. Лучше к тому моменту тебе иметь хорошее оправдание тому, что ты не дома, еще и в такое время. Гудки. Гера замерла в ужасе. Она ничего не понимала. Она осталась одна. Один на один с Вильгельмом. Она, всегда окруженная друзьями и семьей. Она, всегда любимая окружающими. Она, душа компании. Она, считавшая, что в любой ситуации ей помогут те, кто её любит. Она осталась одна. Август не брал трубку. Мать не поверила ей, и даже не собиралась спешить на помощь. Остальные друзья и родные были слишком далеко, или не поняли бы, если бы она позвонила им. Полиция бы не смогла ничего сделать. Никто бы не смог. Гера ведь и раньше понимала это. Она была обречена. Она была обречена с того самого момента, как не смогла открыть дверь церкви. Нет, с того момента. как попыталась догнать Вильгельма днем и противостоять ему. Нет. С того момента, как не отговорила Августа совершать ритуал. Гера лишь убедилась в этом сейчас, когда судорожно сжимала в руке телефон и понимала, что ей больше некому звонить. Помедлив, она убрала трубку в карман и нерешительно подняла голову, обращая все свои чувства к тому, что происходило вокруг неё сейчас. Больше не было ничего вроде телефона, что могло бы привлечь ее внимание и заставить не обращать внимание на то, что будет с ней. Она жалела, что Вильгельм не убил её одним ударом во время разговора. Это была бы прекрасная смерть - неожиданная и быстрая. Гера сидела, вжавшись в угол и не видя выхода, и ждала. Просто ждала.

Надежды нет. Гера поняла это сразу, как только увидела перед собой Вильгельма. Когда присела и испуганно подняла голову. Когда встретилась взглядом с вампиром. До этого в ней еще теплилась робкая надежда. Запертая дверь? Просто она слишком долго медлила, и все ушли, закрыв всё за собой. Проблему удастся решить, надо только дозвониться до мамы. Чей-то крик, заставивший лисицу испуганно подскочить на месте? Мало ли, что произошло, возможно, он просто узнал о том, что в здании еще и Гера, или... или... да версий могло было быть сколько угодно! Даже отправивший её в полёт удар воздуха она могла бы списать на просто ветер, если бы вера помогла ей спасти. Вера не помогла. Гера выглядела жалко. Она сидела на полу, поджав худые ноги и опираясь на свои руки - она еще не до конца пришла в себя после своего "полёта"; ее уши были прижаты к голове, а полные ужаса глаза, ставшие от страха заметно больше, чем обычно, были устремлены на Вильгельма.  Сама не зная почему, лисица вдруг какими-то дальними уголками мозга, не занятыми обработкой того, что происходит с ней, поняла, что не чувствует страха. Она вообще не испытывала никаких эмоций, внутри было как-то пусто и холодно. Не было даже чувства обреченности. Не было ничего. Однако, через несколько секунд всё кардинально изменилось. Когда помещения словно бы сотрясли звуки шагов Вильгельма, когда эти же звуки ударили Гере в уши, заставив все тело покрыться мурашками, когда жуткий силуэт, который ну никак не мог принадлежать обычному антро, шагнул к ней, к лисице вдруг вернулась возможность испытывать эмоции. Она широко распахнула рот - очевидно, для крика - но не смогла даже пискнуть, только сделала глубокий вдох. У неё началась паника и дыхание сбилось, участилось. Вильгельм стал еще ближе. Девочка чувствовала себя так, будто от ужаса её душа сейчас сама, без посторонней помощи покинет земную оболочку. Глаза защипало, а в горле застрял ком, но плакать не хотелось. Понимая всю бессмысленность своих действий, лисица вскочила на ноги и попятилась, беспомощно вертя головой, но взгляд, все равно, концентрируя на Вильгельме. Боковое зрение ей ничем не помогла - Гера не видела никаких путей отступления, ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия. Никаких шансов. Икона. Гера заметила икону, и вдруг новая волна ужаса захлестнула её, даже уничтожив этот ужасный колючий комок в горле. - М... мы же в церкви... - не своим голосом прошептала, просипела, простонала она, снова зажав в руке крестик - свою единственную и последнюю надежду. - Почему... как ты можешь здесь находиться?... Девочка вспомнила про соль в своём кармане, но она даже не стала пытаться достать её. Существо, стоящее перед ней, спокойно находилось в церкви. Существо, пришедшее за ней, не боялось ничего, чем можно было навредить обычным вампирам. "Уже почти ночь" пронеслось в голове Геры. А ведь она слышала версии о том, что ночью вампиров почти невозможно убить, почти невозможно навредить им. По крайней мере, ночью они точно становились гораздо сильнее. Сильнее, чем днём. В голове лисицы возникло взявшееся из неоткуда "копьё", разбитые стёкла нескольких домов, пронеслись дневные события. Это должно было быть просто цветочками по сравнению с тем, на что Вильгельм должен был способен в ночное время. Внутри Геры всё леденело от ужаса. Несмотря на понимание его бесполезности, она все еще не могла выпустить крестик. Она всё ещё надеялась, но вместе с тем и не надеялась, она верила и не верила, она пыталась найти спасение, и она смирилась. Всё это противоречие помогало ей не сойти с ума от ужаса прямо сейчас, всё это не давало ей умереть от страха, всё это не давало ей просто сдаться Вильгельму и дать ему сделать то, зачем он пришёл.  "У меня даже ничего нет с собой" подумала Гера, мысленно перебирая в голове то, что могло найтись в ее карманах. Соль, носовой платок, телефон,... Телефон! Гера едва не подавилась. Она не знала, кому надо было звонить, но знала, что должна успеть. Хотя бы предупредить Августа о том, что происходит. Он не сможет ей помочь, больница слишком далеко от церкви,... да и что бы он сделал?  Гера снова сделала пару мелких, нерешительных шажков назад, еле сдерживая крики и рыдания. Ей всего лишь надо было оторваться от Вильгельма, забиться в какой-нибудь укромный уголок, спрятаться, выиграть себе всего минутку, чтобы дозвониться до Августа. Девочке до ужаса хотелось услышать чей-нибудь знакомый голос, неважно, что говорящий. Ругань от Августа за вызванную полицию, нравоучения от матери за нарушение домашнего ареста - господи, да что угодно, даже самые злые слова, но произнесенные кем-то из этого мира, были бы ей бальзамом на душу.

Выслушав слова Августа и гудки в трубке, Гера какое-то время стояла, не убирая руку с телефоном от уха. Стояла молча, кусая губу и сдерживая слёзы. Ей не настолько было обидно из-за слов Августа, сколько хотелось выплеснуть накопившееся волнение. Хотя, конечно, слова товарища её тоже весьма задели. "Что еще я могла сделать?" обиженно думала лисица, пряча телефон обратно в сумку. "Если бы я не вызвала полицейских, а Август сам не справился бы с Вильгельмом..." девочка замотала головой, пытаясь выкинуть эти мысли из головы - думать о возможных последствиях абсолютно не хотелось. Однако, думать о чём-то другом? О чём сейчас вообще можно было думать? Гере было страшно, очень страшно. Сосредоточиться на чём-то, кроме нападения Вильгельма, казалось невозможным. Более того - лисица не знала, что ей делать дальше. Нет, на самом деле ей стоило бы прямо сейчас направиться домой - ведь она все еще была под домашним арестом, и ей не хотелось получать нагоняй от матери. А если мать еще и узнает про то, что на Геру сегодня напали... Девочка прижала уши к голове. На самом деле, она думала об этом и с другой стороны. Дома, вообще, должно было быть безопасно, но... Только сейчас Гера всерьез задумалась о том, на что пойдёт Вильгельм, чтобы добраться до тех, кто противостоит ему. Кажется, Август упоминал убитых полицейских? Тех, которые просто встали у вампира на пути? Гера была уверена, что Вильгельм обязательно отомстит и им с Августом. И идти домой сейчас - означало навлекать опасность на близких. Ей вдруг ясно представилось, как вампир появляется у них дома, как Гера тщетно пытается спрятаться, как родные пытаются защитить её, а Вильгельм превращается в чудовище, и... - Нет, нет, нет,... нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет... - жалобно, еле слышно шептала себе под нос Гера, обнимая себя за плечи. Она испытывала отчаянье - ей некуда было идти. Оставаться одной было равносильно самостоятельному просовыванию головы в петлю, поиски защиты в лице других антро - подверганию их смертельной опасности. Она даже не могла обратиться в полицию - это ничего бы не дало. Полиция не умела сражаться с нечистыми силами. Более того - если бы Гера заикнулась об этом, её бы наверняка сочли дурочкой, или просто какой-нибудь врунишкой, хулиганкой.  "Неужели придется просто смириться?" - уныло подумала Гера. Ей вдруг пришла в голову мысль о персонажах из книг и фильмов, которые, во избежание долгой и мучительной смерти, сами прерывали свою жизнь. "Нет, нет, и думать не смей, Гера!" испугалась своих мыслей девочка, вспомнив, что самоубийство - один из самых страшных грехов. Устыдившись этой идеи, она, как бы прося прощения, схватилась за крестик... и только сейчас ей пришла в голову идея. Эту идею они с Августом косвенно обсуждали раньше, и её Август не одобрил. Но то ли в Гере всё ещё играла обида за то, что он не оценил её заботы, то ли ей казалось, что она действительно права, а он - ошибается - но лисица всерьез задумалась над походом в церковь. Идею насчет того, чтобы притащить туда Вильгельма, она даже не стала обдумывать - после сегодняшней встречи для нее стало очевидным, что это ужасный план, и реализовать его нет никакой возможности. Но что, если попросить там совета?  Гера воспринимала реальность наивно для её возраста. Она уже представила себе, как приходит в церковь, и признаётся там в том, что произошло с ней и ее другом. Конечно же, она исповедывается после этого, и священники ей всё прощают. На то они и священники, они обязательно поймут и признают ее невиновной, когда увидят, как сильной она раскаивается в том, что не помешала своему другу, и как сильно хочет остановить нечистого. Потом, в ее представлении, священники бы дали ей советы насчёт того, что делать дальше. Или нет, даже не так - они пригрели бы её в стенах своей церкви, и Августа пригласили бы туда же, безопасности ради. А сами бы, с помощью одним им, следователям Бога, известных методов расправились бы с Вильгельмом.  Гера воспряла духом. Она действительно поверила в то, что всё так и будет. Она даже уже начала представлять свой разговор с Августом и то, как она будет его убеждать показать работникам церкви своё раскаянье. Если кот не будет упрямиться, или ворчать на неё за принятое решение - всё пройдёт хорошо. "Надеюсь, это послужит Густу уроком" подумала лисица, перебегая дорогу. До церкви было уже недалеко. "Он ведь неглупый. Он должен понять, что то, что он сделал - ужасно. И он должен никогда больше не повторять этого." Несмотря на то, что она приняла его сторону и ничем этого не показывала - она всё ещё была жутко возмущена поступком Августа. Ничто не смогло бы ей объяснить, как можно было добровольно связать свою жизнь с тёмными силами. Как можно было вообще заинтересоваться этим. Как можно было взять эту треклятую книгу, и, более того, принести ее к себе домой. Мало ли, что из нее ночью вылезет? О том, чем это всё в итоге закончилось, даже и говорить не стоило. На самом деле, лисицу, кроме всего, тревожили слова Вильгельма. Сейчас, когда паника немного спала, она вдруг вдумалась в то, что говорил вампир. Что он упоминал про три желания?... "Надо поговорить с Августом. Серьезно поговорить. Прямо сегодня" решила Гера, и вдруг вспомнила о том, что он ей сказал. "Нет. Завтра поговорю. Пусть остынет... да и поправится" Гера ощутила укол совести. Всё-таки, Август действительно просил её не связываться с полицией, а она его ослушалась. Во благо коту, конечно, но ослушалась. Наверное, у него были причины так сердиться на неё. Менее обидно от этого, конечно, не становилось, но всё-таки Гера немного успокоилась. "Позвоню ему завтра, прямо утром. А потом зайду в гости и принесу каких-нибудь фруктов, чтобы поправлялся скорее" решился девочка. "А когда разберемся со всем этим, и когда он окончательно поправится - предложу ему с нами на дачу поехать. Ему точно понравится отдыхать с нами в этой деревне!" Думая обо всём этом, Гера даже не сразу заметила, что уже почти подошла к церкви.   Всё оказалось не так просто, как ей казалось. Точнее, всё оказалось совсем не просто. В представлении Геры, она зашла бы, сразу бы поняла, к кому обратиться, и ей бы, конечно, тут же уделили внимание, выслушали, пожалели и бросились бы помогать. Реальность оказалась куда менее радостной. Только зайдя в церковь, лисица начала ощущать себя неуютно. Церковь, в которую она ходила с малых лет, церковь, обычно вызывающая у нее только положительные эмоции: трепет, восхищенное волнение, легкую, не приносящую негативных эмоций тревогу - сейчас казалась чужой и мрачной. Тяжелые, толстые стены словно бы давили на замершую в дверях девочку. У нее создавалось впечатление, что сама церковь уже в курсе того, в чем приняла участие лисица, и сейчас давит на неё за это, обрушивается на плечи немым укором, пробегает хорошо ощутимыми мурашками по спине, обращается в дрожь в коленях и локтях, остаётся на теле холодным потом... У Геры даже немного закружилась голова, и ей захотелось выйти обратно на улицу - туда, где солнце, туда, где будто бы даже теплее, чем здесь, туда, где воздух. - Чего встала на дороге? - сварливо спросила скрюченная старушонка, зашедшая за Герой и действительно не имеющая возможности пройти. - И-извините, - почти неслышно выдавила Гера, и шагнула в сторону. Ворча что-то себе под нос, женщина прошла дальше, уже не оглядываясь на девочку. А ту замечание смутило окончательно. Она наконец поняла, что не имеет ни малейшего понятия, к кому ей обращаться. А даже если она вдруг узнает... "Исповедь" хорошо звучала в ее голове. "Исповедь" казалась ей просто возможностью выговориться, пожаловаться кому-то. Но теперь она взглянула на это с другой стороны. "Исповедь" означало, что она раскроет кому-то - пусть и церковному служителю - секрет Августа, означало, что она навлечет на друга проблемы, означало, что он снова будет сердиться на неё, и даже возможно, что о рассказанном Герой узнает её родня. От пришедшей ли в церковь и поговорившей со священником бабушки, или от посторонних людей - но узнает. Это не могло закончиться хорошо. Она бы получила нагоняй и от матери, и от бабушки - а последнего с ней почти никогда не случалось. Гера снова была в тупике. Это был даже не тупик, это было какое-то замкнутое пространство - потому что из тупика можно было вернуться той дорогой, которой ты пришёл. У Геры не было пути назад. У неё вообще не было никакого пути. Странно, но после того, как она это осознала, ей вдруг стало легче. Да и по непонятной причине она начала осознавать, что сейчас-то можно расслабиться. Она не сделала ничего, что собиралась сделать в церкви, и лишь осознала, что даже если захочет - не сможет этого сделать - но ощущала спокойствие. В церкви было безопасно. В церкви Вильгельм точно не мог тронуть её. Конечно, она не могла оставаться там вечно. Но она могла посидеть здесь и успокоиться перед тем, как идти домой. Церковь снова стала уютной для лисицы. Давящие холодные стены стали оградой, через которую у вампира не было шансов пробраться. Таинственные священники, лица которых для Геры в момент паники казались ужасно неприветливыми, превратились в главных её защитников. Да и, чего говорить - всё в этом месте внушало лисице мысль о безопасности. "Приду сюда завтра сразу как только мама уйдёт" решила Гера. "Или нет, сразу после того, как проведаю Густа. Заодно поговорю с ним. Может, он согласится, что со священниками нужно поговорить - и тогда я решусь на это. А может, поможет мне придумать, как подать историю так, чтобы не было страшно рассказывать".   Гера вздрогнула и подняла голову. Она сама не заметила, как, слушая вечернюю проповедь,.. задремала? Прямо в церкви? Лисице стало стыдно. Это было так неуважительно и грубо... Она надеялась, что никто не заметил этого. В конце концов, во время молитвы многие сидели с опущенными головами. Волосы, может быть, прикрыли её лицо, и закрытых глаз не было видно. Гера надеялась на это. Она встала и осмотрелась. В церкви еще было несколько людей, но все, похоже, собирались уходить. Гера посмотрела на время и вздохнула. Ей тоже пора было выдвигаться домой, но ей этого не хотелось. В голове лисицы вдруг проскочила шальная мысль - тайком остаться в церкви, например спрятавшись где-нибудь, или уговорив на это тех, кто здесь работает - и провести ночь спокойно, не опасаясь, что во сне ей в шею вонзятся чьи-то острые клыки. Подумав об этом, лисица почесала шею и со вздохом вновь опустилась на скамью. Нет, родители же с ума сойдут, если она не явится домой. Если она не скажет, где она - ее будут допрашивать до последнего, скажет - приедут и заберут. Лучше было не шутить с этим. Все равно Гера не спешила. Еще минут двадцать она сидела на скамье, думая о своём и предпринимая попытки сформулировать своё обращение к священникам. Она надеялась, что у неё всё же выйдет поднять эту тему сегодня. Откладывать на потом было опасно.  "Нет, надо, всё-таки, вернуться домой." наконец, вздохнув уже в который раз за долгое время, решила Гера. Она встала с места так неохотно, как не вставала даже по утрам, когда надо было на целый день уходить в школу, где ее еще и мучали всякими точными науками и русской граматикой. Гера сейчас была не против того, чтобы сходить в школу. Она была согласна на то, чтобы её перевели в математический класс для особо одаренных. Она бы училась там на одни пятёрки, и побеждала бы во всех олимпиадах. И закончила бы школу с золотой медалью. Или даже не одной. Что угодно - лишь бы происходящее сейчас оказалось всего лишь сном. Или чтобы сейчас позвонил Август и сказал, что нашел в книге способ изгнать Вильгельма, упущенный ими ранее. И что он уже изгнал того, что теперь бояться нечего. Жалея о выброшенном чесноке, Гера на всякий случай снова достала из-под одежды крестик, а в карман куртки высыпала немного соли из бумажного конвертика, чтобы удобнее было ею бросаться, если что. Она не знала, действует ли соль на вампиров хоть как-нибудь негативно, или она только защищает от них, или это всё просто слухи - но сейчас у нее не было другой защиты. Еще с минуту она стояла у дверей, ведущих на улицу, собирась с духом. "Я справлюсь" твердо сказала она самой себе, и решительно толкнула дверь. ...которая не поддалась.

- Густ! - выдохнул знакомый голос, нарушив взаимное молчание, наступившее после слов Августа, и прерываемое лишь Гериным громким дыханием в трубку. - Густ, это ты? Это правда ты? Я так рада, что с тобой всё в порядке! Густ, прости, пожалуйста, что я убежала! Я просто очень-очень сильно испугалась! Я просто... я не хотела убегать, просто... просто испугалась! - повторилась лисица. Голос ее звучал действительно виновато и жалобно. - Я очень волновалась за тебя! Я как поняла, что оставила тебя там, прям рассердилась на себя ужасно, и так расстроилась! Мне очень жаль и очень стыдно! Ты сможешь меня простить, Густ? Н-но ты знаешь, я тут не просто прячусь - а, ты же спросил, где я! Я сейчас... - Гера сделала паузу, видимо рассеянно вспоминая, где же она находится, а потом быстро назвала улицу и продолжила болтать, - я сюда как-то случайно прибежала, сама не знаю почему! Знаешь, вроде и бывала здесь, а со страху даже место не сразу узнала.... С тобой-то всё хорошо, Густ? - сжав телефон в руке, спросила лисица. - Если что - я могу вызвать тебе скорую! Ты еще там? А, да, я же не договорила! - встрепенулась девочка. - Ты не беспокойся! Теперь всё будет хорошо. Я уже вызвала полицию, я им сказала, куда нужно ехать, они вот-вот будут возле тебя! - судя по интонации, Гера считала это самым верным и нужным поступком, и только её характер и настроение мешали ей требовательно ожидать от кота благодарности за это. - Так что серьезно, не беспокойся! Главное, не уходи далеко... хотя они обещали скоро приехать! Я им на всякий случай описала тебя, чтобы они тебя узнали, когда увидели.... потому что мало ли, что. Так что не удивляйся, если они тебя узнают и обратятся к тебе! - после паузы, почти невнятно договорила лисица, и наконец закончила свой трёп. - Там безопасно? Я могу... вернуться к тебе?